От яркого порыва ненависти, я плюнул в лужу, ускорив шаг и отправившись в ночь. Позади, в грязном водянистом месиве, отражался неоновый мир, прибитый к луне красками безвкусных небоскрёбов. Они выглядели, словно перемазанные гримом клоуны, стоящие на плахе, пока небеса не схватят их петлёй и не унесут туда, куда ни одному бессмертному не попасть.
Я скитался по чёрным улицам своего сознания, настроенный на волну меланхоличного дождя. Граффити “Non Futura”, окутанное никотиновым покрывалом дыма, прекрасно смотрелось на седьмом кругу ада, описывая вселенную единственно точно.
Мелкие капли врезались в стеклянных атлантов, спрятав небо за многоэтажным единым городом, не позволяя мне наслаждаться свежей влажностью кастрированной природы. Опускаться сюда, в биполярочную вселенную, даже частичкам воды было мерзко, предпочитая разбиться о мёртвый бетон, чем живого меня.
Спустя четыре оборота тонкой стрелки модного циферблата, я увидел кислотную вывеску клуба ”KUMERTAU“. Без лишнего, я ворвался внутрь.
Мгновенно, меня ослепило огромное тысячелетнее дерево: с его ветвей падали хлопья бурного снега, смешиваясь с листопадом и вулканической магмой. Мгновенно, меня оглушил старинный рок, придавливая к полу ударами бас-гитары и барабанов, убивая во мне всю трёхсотлетнюю свободу. Мгновенно, меня унёс с собой миллионный поток людей, ломающий себе шею в танце и падающий от недостатка кислорода.
Ярким красным фонтаном, девушка с фиолетовыми волосами полоснула себя по сонной артерии, заливая кровавым дождём сумасшедших от музыки. Спустя куплет, ярко взлетев и быстро погаснув, она прибилась к полу, всеми забытая.
Наощупь, контуженный и убитый, прочь от веселья, я прорывался через бьющие в веки разноцветные прожектора и диско-шары, борясь с голограммами гарпий, так норовивших забрать мою уже отданную душу.
Неожиданно, я влетел в слабо освещённую сапфировую комнату. В ней, полукругом за столом, сидели люди с красными огоньками у губ, пуская заменитель табачного дыма в потолок жёлтой розы. С краю же сидела та, от кого я мог одновременно тащиться, и от кого мои мозги плавились.
Щелчок.
Молча помахав всем рукой, я подсел к своей бяке, обняв её за талию. Её кислотные глаза встретили меня удивлённо, но радостно.
Вся в чёрном, она сидела с прямой спиной, разбрасывая мягкие угли волос. Личико, прекрасное, как у Азшары, влюбляло своей красотой даже демонов. Бёдра, животик, ножки – молодость, с каждым годом желаемая лишь больше.
