— исполняющая роль пролога, в
которой алкоголь не имеет ожидаемого эффекта, а логика событий лишь
начинает выстраиваться в сюжет.
2009 год.
Июль. Где-то под Воронежем, частный дом.
О чём может думать
перед сном человек? О чём можно размышлять, если еженощное
погружение в страну Морфея становится поединком с самим собой, если
малейший звук, будь то скрип рассохшихся половиц под мягкой
поступью кота или шорох страниц книги под ледяными пальцами ветра,
становится оправданием тому, чтоб не засыпать? Можно составлять
планы на грядущий день, гадая, что хорошего и плохого он может
принести. Можно мечтать о несбыточном, отправляя свой разум в
заоблачные дали к иным мирам. Можно предаваться приятным
воспоминаниям. Губы молодого мужчины, лежавшего на низкой,
заваленной одеялами и мятыми подушками кушетке, дрогнули в
сардонической усмешке. Приятных воспоминаний у него было в
достатке, вот только вели они всё к тому же итогу: бодрствованию
вместо сна и сну, во время которого не приходил отдых.
— А можно просто
вообще не спать, — пробормотал он себе под нос и резко сел, спустив
ноги на пол. Пошарил под кушеткой, извлёк оттуда полуторалитровую
пластиковую бутылку, открутил крышку и сделал несколько больших
глотков. Поморщился. Встал, поднял с пола валявшийся халат в
разноцветную полоску, накинул на плечи и чуть неверными шагами
подошёл к выходу из комнаты. Щёлкнул выключатель, и яркий свет
роскошной люстры залил помещение, являвшееся, судя по виду,
одновременно кабинетом, спальней и столовой. Мужчина обвёл взглядом
комнату, вздохнул, неспешно собрал расставленную по столам и
стульям грязную посуду и направился на кухню. Для этого ему
пришлось спуститься по старой деревянной лестнице на первый этаж.
Ступени тонким голосом выражали своё неудовольствие неверной
поступью идущего. Спустя несколько секунд, в унисон их раздражению
откликнулись давно несмазанные дверные петли. Вновь клацнула
пластинка выключателя, и тьма отступила за окна, невнятно
огрызнувшись дрожанием стёкол.
— Нахрена я купил
себе дом? — обратился мужчина к сидевшему на посудомоечной машине
поджарому чёрно-рыжему коту. — Дурь же полная, и денег пришлось
вбухать немереное количество. Квартиры мне было мало?
Кот сверкнул на
хозяина жёлтыми глазищами, поразмыслил и принялся вылизываться.
Мужчина хмыкнул, пригладил растрёпанные тёмные волосы, неопрятными
космами спадавшие на плечи, и принялся загружать тарелки и чашки в
посудомойку. Хотя бы раз в неделю он заставлял себя убираться, но,
по большому счёту, это был акт отчаяния: ни характер, ни склад ума
не позволяли ему поддерживать дом даже в относительном порядке.
