Глава, которой не было в учебниках
Есть в русской истории периоды, которые невозможно объяснить ни одним учебником, ни одной теорией развития общества. Начало девяностых – именно такое время. Период, когда в воздух поднимались самодельные крылья, а на землю падали не только дельтапланы, но и целые системы координат. Когда люди, привыкшие к коллективному существованию, вдруг остались один на один с собственными страхами, мечтами и травмами. И оказалось, что научиться жить заново – дело не менее рискованное, чем подниматься в небо на аппарате, сшитом из лавсана и алюминия.
Поколение крыльев и переломов
Дельтапланеризм в СССР возник не случайно. Это было время, когда официальная идеология требовала веры в светлое будущее, а неофициальная жизнь – веры в настоящее, в возможность подняться над действительностью хотя бы на несколько сот метров. Люди, которые занимались дельтапланеризмом в восьмидесятые, были романтиками особого рода – техническими романтиками, инженерами мечты. Они соединяли расчет и безрассудство, точную науку и чистый риск.
Рамиль Хакимов испытывал новый аппарат, подвергая его различным нагрузкам, когда случилось то, что должно было случиться. Нитки, из которых был сшит парус дельтаплана, оказались гнилыми, и при выполнении «горок» – фигур пилотажа – парус порвался. При падении Рамиль получил множественные травмы, главной из которых стал разрыв нервных тканей правой руки.
Это была не просто травма одного человека – это была метафора целого поколения. Поколения, которое привыкло опираться на обе руки, а вдруг обнаружило, что одна рука больше не работает. И теперь нужно заново учиться жить, работать, грести против течения – используя только то, что осталось.
История с гнилыми нитками паруса тоже символична. В те годы гнили многие нити, которые держали общественную ткань. Рвались связи между людьми, между поколениями, между идеалами и реальностью. Рамиль выполнял фигуры пилотажа, называемые «горками» – какая точная метафора! Вся наша жизнь тогда состояла из «горок»: резких взлетов и столь же резких падений. Экономические горки, политические горки, личные горки – и никто не мог быть уверен, что ткань выдержит нагрузку.
География одиночества
Река Белая. Название обманчиво мирное – белый цвет в русской культуре ассоциируется с чистотой, невинностью, началом. Но всякий, кто сплавлялся по горным рекам, знает: белая вода – это знак опасности, это пена на гребнях валов, это признак того, что поток не шутит. Мы отправились вдвоем – в нарушение всех правил туризма, которые требовали группу минимум из четырех человек. Но правила писались для стабильного общества, а мы жили в междувременье, когда старые правила уже не работали, а новые еще не сформировались.
