Глава 1 Последний аккорд гармони
Лето для двенадцатилетнего Лёвы обещало быть бесконечно скучным. Он приехал из шумного города в деревню к бабушке на все каникулы. Здесь не было интернета, друзей, а единственным развлечением была речка да помощь по огороду. Он целыми днями слонялся по улицам, считая время до отъезда.
Однажды под вечер, забрёв на самую окраину деревни, где старые избы уже почти срослись с лесом, он услышал странный звук. Сквозь шелест листьев и стрекот кузнечиков пробивалась музыка. Она была совсем не похожа на то, что он слушал в наушниках. Тревожная, тоскливая, но до боли красивая, она словно состояла из самого ветра, шума тайги и воспоминаний. Она звала и манила за собой.
Лёва, повинуясь необъяснимому порыву, пошёл на звук. Тропинка вилась между заброшенными огородами, вела через покосившийся мостик над ручьём и наконец вывела к одинокому старому зданию с облупившейся краской и провалившейся кое-где крышей. На дверях висел ржавый амбарный замок, но одна из створок отъехала, образуя щель, в которую мог пролезть худой подросток. Музыка лилась оттуда.
Внутри пахло пылью, сухой травой и старым деревом. Лучи заходящего солнца пробивались сквозь щели в ставнях, освещая пустой зал со сценой. На сцене, на ящике из-под овощей, сидел невысокий крепкий мужчина с густыми седыми бровями. В его руках жила и дышала старая, потрёпанная гармонь. Именно она и пела ту самую пронзительную песню.Сердце колотилось. Лёва протиснулся внутрь.
Лёва замер, боясь пошевелиться. Он стоял, прижавшись спиной к прохладной стене, и слушал. Когда последний звук растаял в тишине, мужчина поднял на него спокойные, внимательные глаза.
– А, – мужчина кивнул и отложил гармонь. – Это она тебя и привела. Она многих приводила. Когда-то.– Заблудился, паренёк? – спросил он, и голос его был низким и хрипловатым, как шорох коры. – Нет… я музыку… – смущённо пробормотал Лёва.
Он представился: Борис Антонович. Оказалось, он последний, кто ещё помнит этот сельский клуб живым. Здесь когда-то показывали кино, ставили спектакли, а по выходным собиралась молодёжь на танцы, и он, будучи парнем, играл на гармони для всего колхоза.
– Эта гармонь, – он похлопал ладонью по инструменту, – почти ровесница клуба. На ней мой отец играл, когда первую бригаду трактористов провожали на целину. Потом я играл, когда молодежь на БАМ отправляли. А теперь… – он тяжело вздохнул, – теперь она только стены помнит. Да меня. Играю, чтобы не забылось.
