Глава 1: «Диагноз: птица в клетке»
Больничный коридор пахнет антисептиком и страхом. Тонкие лучи рассвета бились в окна, как мотыльки, но Лиза их не замечала. Она сжимала в ладони плюшевого кролика с оторванным ухом – подарок на десятилетие, которое они с мамой отмечали в кафе с розовыми воздушными шарами. Тогда кролик был белым. Теперь он впитал в себя запах лекарств и слез.
– Лизавета, тебя вызывает доктор, – голос медсестры звучал так, будто она объявляла номер в очереди к стоматологу.
Девочка поднялась с пластикового стула, чувствуя, как дрожь поднимается от пяток к горлу. Ее мать, Анна, схватила ее за руку. Ладонь была липкой от пота, но Лиза не отдернулась.
Кабинет врача напоминал аквариум: стеклянные шкафы с пробирками, холодный свет, рыбьи глаза доктора в очках. Он перебирал бумаги, избегая смотреть им в лицо.
– Результаты биопсии… – начал он, и Лиза вдруг поняла: это будет фраза, которая разделит жизнь на «до» и «после».
– Рак? – выдохнула она, словно проверяя, не ослышалась ли.
– Четвертая стадия, – ответил он, и слово «стадия» прозвучало как приговор .
Мама закричала. Не заплакала, а именно закричала – так, будто кто-то вырвал у нее кусок легкого. Лиза же молчала. Она смотрела на пятно света на стене, которое дрожало, как желе. Ей вдруг захотелось спросить: «А если я умру, мой кролик останется здесь?».
– Ты должна бороться! – Анна вцепилась в плечи дочери, тряся ее, как пустую коробку.
– Мама, я не хочу лысеть, – прошептала Лиза, представляя, как волосы, которые папа когда-то заплетал в косы, упадут клочьями на подушку.
– «Химия продлит тебе жизнь на полгода. Или убьет за неделю» – доктор говорил о терапии, словно о лотерее.
– «Папа не приедет», – мысль ударила ее в грудь, как забытая игла в старом диване.
Ночью Лиза проснулась от звука капельницы. Тик-тик-тик – будто часы отсчитывали время, которого уже не вернуть. Она прижалась лбом к холодному стеклу окна. Где-то за пределами больницы летели птицы – свободные, легкие, ненуждающиеся в марлевых повязках.
– Хочу крылья, – прошептала она в темноту.
– Тебе нельзя простужаться, – отозвалась мать, спящая на раскладном стуле.
Лиза начала считать трещины на потолке. Одна – день, когда папа ушел. Вторая – первая боль в костях. Третья – этот проклятый кабинет. Она ненавидела розовый цвет стен – он напоминал ей леденцы, которые теперь нельзя есть, и платья, которые стали слишком большими.
