3 – Рассказ
В глазах своих деревенских, Задорнов, конечно, не был ангелом. Хотя и, после того как ему, и сам Василий Матвеевич, попросил не трогать Элю, за смерть его мамы, но парадокс, он до сих пор так и не успокоился. Да и сейчас, поругивая себя всевозможными пришедшими в голову в это время словами, запоздало стучал себе по лбу, хрипло шептал.
«Какой же я участковый!» – шипел он, в испуге, застыв столбом рядом с Настей. Досадно было. Как он опростоволосился. И это произошло на глазах посреди главной улицы деревни.
Настя, которая в это утро торопливо выплыла, несмотря на свое необычное положение, из своего двора, ярко красиво счастливая, с заметным уже животом, в просторном, для беременных платье. Но ведь он знал, Настя беременна. Не подумал, или снова эта его мания подвела – выветрила мозги?
И оправдывая позже уже себя, бубнил, неся какую – то несусветную чушь.
Он и в прошлый раз, опростоволосился так, когда к нему утром прибежал Володя, глава администрации сельского совета – недалеко тот от него жил.
Заикаясь, сообщил.
«В деревне произошло убийство. Бежим…»
Он и тогда, помнится. С неохотой выслушал Володю, искривился, сказал.
«Ты иди, иди. Успею…
И, вспомнив, еще о Василии Матвеевиче, добавил:
«После добегу до него, а ты иди, иди.
Так и с Настей…
Да ведь, он знал, Настя никогда раньше времени не выбегала из дома на дорогу, собираясь в школу, где она третий год уже после педагогичного, вела урок русской грамматики и литературы, в здешней деревенской школе. Жила она еще с родителями. Папа у нее был кузнецом в деревне, а мама, теперь не работала. Раньше, вроде, трудилась телятницей до роспуска колхоза.
Трудная ее была работа. Потому она, первая настояла, чтобы ее дочь, не валяла дурочку понапрасну, шла учиться, после одиннадцати летки.
А Задорнов, хотя он, и, смел, в своей работе, но на любовном фронте, просто был никчемным человеком. Сколько у него было времени, привлечь к себе, самую перспективную, красивую девушку, но он почему-то все тянул, говоря себе:
«А пускай еще подрастет. Успею…»
Вот и успел. Остался с носом. Опередил его снова Василий. Как и в далеком юношестве. По этому поводу, он и в малолетстве воевал со своей мамой, кричал от обиды:
«Как же так? Мама! Васька, русский, да? Русский? Да он же немец! Лучше русского знает.
