Америкэн-Сити оказался маленьким
городком. Большую часть населения составляли грубые
ранчеро замеса 1870 года, мелкие землевладельцы, девочки из борделя
мадам Берты Томпсон и ковбои. Последних, правда, отнести к числу
постоянных жителей было сложно, ибо состав их группы регулярно
менялся в виду мелких стычек между собой и с индейцами. Одни
уходили, как правило, на Бут-Хилл[1], но
их место тут же заступали другие, к вящему удовольствию местного
гробовщика мистера Джениша. Кроме перечисленных категорий граждан,
в городе проживали содержатели салунов, гостиниц, магазинов и иных
мест общего пользования, без коих ни один городок Дикого Запада не
может чувствовать себя полноценным.
Город состоял из одной улицы, широкой
и пыльной. С одной стороны находились платная конюшня, салун Гарри
Потера, уже озвученный кабаре-бордель мадам Томпсон, снова салун,
церковь, игорный дом «Пиковая дама», ещё один салун, гостиница
«Меткий стрелок», ресторан месье де Гурвиля и, наконец, станция
дилижансов компании «Уэллс-Фарго». По другую сторону располагались
жилые дома, банк, магазины, парикмахерская и кое-что по мелочи.
Было ещё несколько лачуг, принадлежащих малообеспеченным гражданам,
но они скрывались на задворках и внешний вид города не портили.
Я въехал в Америкэн-Сити с запада, со
стороны Красных каньонов. Я – это молодой мужчина двадцати пяти лет
от роду с прокопченным солнцем и выдубленным ветром лицом, в серой
рубашке, чёрной шляпе и потёртых джинсах. До сегодняшнего дня я вёл
бродячий образ жизни и ничуть об этом не жалел. С тех пор, как
десять лет назад родители благословили меня в путь-дорогу, я
поменял много профессий: был лесорубом, укладывал шпалы для
компании «Юнион-Пассифик», охотился на бизонов, воевал с индейцами,
перегонял скот, пару лет проработал ковбоем в Техасе и несколько
раз прокатился охранником на дилижансах «Уэллс-Фарго» в качестве
оплаты за проезд. В общем, обычный набор обычного мужчины. Но с
сегодняшнего дня я решил покончить с бродяжничеством и осесть.
Мысль эта пришла ко мне внезапно, вместе с мистером Паттерсоном,
человеком лет шестидесяти или около того.
Ещё утром я жил нормальной
полноценной жизнью, дышал воздухом свободы и думать не думал о том,
чтобы остепениться. Я сидел возле костра, пил кофе и глазел на
изъеденные оползнями склоны Красных каньонов. Люблю я, знаете ли,
глазеть на природу. Мистер Паттерсон подъехал к моему костру,
поздоровался, назвал своё имя и попросил угостить его кофе. Я не
отказал. Не в моих привычках отказывать вежливым людям в
гостеприимстве. Он спешился, сел напротив меня, а я налил в кружку
кофе и подвинул ему.
