Осенним днём 1962 года где-то между центром и окраиной Москвы
– Иду! – крикнул пожилой мужчина, услышав стук, в дверь и пошёл открывать. Дверного звонка у него не было, но до эпохи дверей со звукопоглощающим слоем было далеко – стук было слышно даже избыточно громко. Тем более в квартире, состоявшей из одной-единственной комнаты, не было каких-то дальних закоулков, где можно было бы спрятаться от грохота двери, подпрыгивающей в своих пазах.
Комната помещалась под крышей, так что дверь была не дверь, а крышка люка.
– Интересно вы устроились, – сказал посетитель, одолевая лесенку типа пожарной на последнем этаже подъезда. Хозяин отступил от люка, чтобы не нависать и не создавать угрозы, что он может намеренно или нечаянно столкнуть гостя обратно в проём.
– Надеюсь, я пришёл по вызову правильно? Было бы некстати лазить напрасно, – добавил гость, отдышавшись и оглядываясь.
Чердак старинного дома был приспособлен под художественную студию. Крыша над комнатой оказалась сплошь стеклянной, состоящей из чего-то вроде окон, правда, большинство из них, видимо, не открывались. Но одно, у самого пола, было чуть приоткрыто, давая доступ холодному осеннему воздуху. Видимо, из предосторожности, стекло всех «окон» было забрано сеткой, на фоне неба кажущейся чёрной. Очевидно, это и была студия художника: в произвольных местах на дощатом полу стояли картины, некоторые – на мольбертах, другие висели на разной высоте на верёвочках, как-то прикреплённых к крыше, некоторые стояли, прислонённые к чему попало, а то и лежали стопками на полу. Последние, впрочем, наверное, были ещё не картины, а чистые холсты для них на подрамниках. Большинство картин были закрыты белыми тряпками, на виду оказалось только три, два пейзажа и начатый натюрморт, и посетителю все они показались не лучшими образцами художественного искусства. Впрочем, он не был и не считал себя экспертом в этой области. Больше всего картин висело на торцевых треугольных стенах комнаты, которые не были прозрачными. Они были дощатыми и очень удобными для картин. Но все картины на этих двух стенах висели лицом к стене. Возможно, чтобы не отвлекать художника от очередной работы? Странный недостаток сосредоточенности. Может, чтобы не демонстрировать их все посетителям, а только те, что хотел показать автор? Подозрительно как-то. А может, он для каких-то из них и не автор, но не хочет, чтобы об этом знали? Впрочем, дело его.
