Дрожащими руками Алекс открыл дверь. Какая катастрофа поджидает его на этот раз? В последнее время, возвращаясь домой, мальчик каждый раз ощущал тревогу. Да и как можно было оставаться спокойным? Он каждый день сталкивается с хаосом в таких количествах, что хватило бы на семнадцать жизней.
Причина хаоса таилась от внешнего мира в доме Алекса. Это был Сахли, арабский мальчик из волшебного шара. После того как Алекс нашёл и освободил его, жизнь перевернулась с ног на голову. Если бы пару недель назад ему сказали, что он подружится с арабским юношей, которому несколько сотен лет от роду, и что они вместе станут бороться с могущественным джинном, Алекс от души рассмеялся бы. Но именно так всё и вышло. Теперь Сахли был его лучшим другом, и они вместе пытались освободить дедушку Алекса, Аврелия, из ловушки злого джинна Аргуса.
Но Сахли не только помогал Алексу, но и приводил его в отчаяние. Мальчик из шара с большим трудом осваивался в современном мире. Каких-то вещей он вообще не понимал, а какие-то пытался уладить с помощью своего колдовства. И каждый раз Алекс чувствовал, что вот-вот поседеет.
Отпирая входную дверь, Алекс ощутимо нервничал и надеялся лишь на то, что Сахли до сих пор в своём укрытии и что он там спит или сидит тихо и мечтает о родном доме. Сахли уже доставил Алексу множество неприятностей. Алексу довелось пережить затопленную ванную комнату, поющую масляную картину в гостиной и целые горы сливочного масла на кухонном полу. Однако самым большим сюрпризом стала посудомоечная машина, которая громко бранилась и бешено плевалась пеной, потому что постоянно терпела поражение в игре «Не сердись!»[1]. Каждый раз, когда Алекс объяснял своему лучшему другу, что к чему (например, что это ПОСУДОМОЕЧНАЯ МАШИНА, а не ИГРОВОЙ АВТОМАТ), Сахли становилось очень неловко за то, что он натворил из-за волшебства или незнания. И он всякий раз извинялся. Разумеется, Алекс понимал, что для Сахли всё в этом мире новое и чужое и одновременно волнующее и интересное. Но при всём понимании Алекс знал: надолго его нервов при такой жизни точно не хватит.
