Худощавый молодой человек в модном
двубортном пиджаке цвета морской волны и мягкой широкополой шляпе
остановился у уличного указателя. Повел из стороны в сторону своим
длинным хрящеватым носом и, сверившись с записью в довольно
потрепанной записной книжке, молниеносно оказавшейся в его руке,
удовлетворенно кивнул. Трехэтажный дом красного кирпича,
расположенный на окраине Инсбрука, не производил впечатления
подобающего жилья для титулованного и богатого человека, но
название улицы и номер дома не оставляли никаких сомнений в том,
что это именно то здание, что присмотрел для своего проживания в
самом сонном городке Острейха нужный визитеру господин.
Поднявшись по низким вытертым
ступеням, молодой человек подошел к тяжелым дверям, сверкающим под
осенним солнцем гранеными стеклянными вставками. Замер, вздохнул,
успокаивая бешено бьющееся сердце и, старательно вытерев вспотевшие
ладони тонким платком, решительно ухватился за сияющую бронзу
массивной дверной ручки.
Жерар Верно вовсе не был человеком
нервического склада, но черт возьми! Это его первое интервью, и он
имеет право на некоторое… м‑м… беспокойство. Не так ли?
- Добрый день, месье. Чем я могу
вам помочь? - Пока Жерар собирался с духом, вторая створка
бесшумно открылась, и на пороге возник профессионально невозмутимый
дворецкий.
- Кхм. - Удивившись, что с ним
заговорили на языке La Belle France, Жерар запнулся, но
тут же взял себя в руки и, растянув губы в фирменной улыбке, кивнул
дворецкому. - Добрый день, месье. Мое имя Жерар Верно,
репортер парижского журнала «Матэн». Могу ли я увидеть его
высочество?
- Вам назначено? - Ни один
мускул не дрогнул на лице дворецкого, вот только взгляд вдруг стал
похож… хм. Примерно так выглядел «зрачок» ствола барабанника,
которым Жерару ткнули в лицо прямо перед отъездом в одной из
парижских подворотен, отчего его кошелек заметно полегчал. Неуютный
взгляд.
- Прошу прощения, я только
сегодня прибыл в Острейх и не успел…
- Подождите в холле. Я испрошу
его сиятельство. - Не дожидаясь окончания сбивчивого
ответа репортера, дворецкий шагнул в сторону, удерживая затянутой в
белую перчатку ладонью дверную створку и пропуская Жерара Верно в
обширный холл с широкой парадной лестницей и высоким стеклянным
куполом вместо потолка. Приняв у репортера шляпу, дворецкий молча
указал ему на кресло у консоли под огромным настенным зеркалом и
удалился. Да так тихо, словно он не в туфлях шел по каменному полу,
а в мягких войлочных тапочках по ковру.
