Меч размазался в матовую дугу, с сочным хрустом перерубил шею и пронесся дальше, увлекая за собой шлейф карминовых брызг.
Голова весело взлетела в воздух и, несколько раз кувыркнувшись, смачно шлепнулась в лужу жидкого навоза. Удивленные глаза уставились на грязно-серые клочки облаков, лениво проплывающие в небе. Тучное тело в окровавленном армейском мундире ничком упало на залитую кровью землю. Разбитые губы шевельнулись, словно что-то хотели сказать, и застыли в уродливом оскале.
– Красиво… – Молоденький румяный лейтенант в форме японской императорской армии несколько раз хлопнул в ладоши, затянутые в лайковые перчатки. – Это какой по счету за сегодня?
– Десятый, господин лейтенант. – Плотный, наголо бритый крепыш со знаками различия сержанта на кителе вежливо поклонился офицеру. На его круглом лице застыла улыбка, а узкие глаза лучились самодовольством.
– И ни одной осечки. – Лейтенант уважительно покивал. – Как насчет еще одной пятерки? Если и этих с первого удара, я представлю вас к медали, сержант Кобаяси.
– С удовольствием, господин лейтенант. – Кобаяси еще раз поклонился. – Но пять – это слишком легко, пусть будет еще десять.
Несколько солдат, стоявших рядом, одобрительно загудели, но тут же замолчали, когда взгляд офицера упал на них.
– Привести остальных, – небрежно бросил лейтенант.
– Извините, господин лейтенант. – Один из солдат вытянулся в струнку. – Но приговоренных осталось всего трое.
– Не имеет никакого значения, – брезгливо скривился офицер. – Все равно это человеческие отбросы. Доберите количество среди жителей этой помойки. Но не тащите всех сразу, начните со смертников.
– Как прикажете. – Солдаты гурьбой сорвались с места.
Через несколько минут привели еще трех человек. Пожилого мужчину в разорванном мундире полицейского урядника, со слипшейся окровавленной седой бородой и вытекшим глазом. Громадного сутулого детину в крестьянской поддевке и лаптях с распустившимися онучами. И молодого худого босого парня в полосатой робе каторжанина. Подталкивая штыками винтовок, приговоренных построили в ряд.
Урядник, мазнув взглядом по обезглавленным трупам, уставился уцелевшим глазом в небо и беззвучно, одними губами зашептал молитву. Крестьянин грязно выругался и сплюнул в сторону японских солдат. А третий вдруг охнул и лицом вниз повалился на землю.
