Марина поднималась по крутой тропинке, петляющей в густых зарослях кизила, между кустов отчаянно цеплявшегося за рукава терновника. Путь ее лежал к роднику. Тропинка была узкая и скользкая после осеннего затяжного дождя.
Женщина шла, сосредоточенно глядя под ноги, нагибаясь под сросшимися ветвями лесных деревьев, стараясь не попасть под неожиданный душ.
Внезапно перед ней возникла старуха с видавшим виды эмалированным бидоном в некогда ярких васильках, поблекших от времени. Марина посторонилась, уступая дорогу, сойдя с узкой тропы, но старуха посмотрела на нее внимательно, как будто узнала в ней знакомую, и не поспешила пройти. Поставила свой бидон под ноги, достала из-за пазухи линялый скомканный платок и принялась неторопливо обтирать лицо, заправлять выбившиеся седые прядки волос под косынку, не сводя с встречной любопытного взгляда. Такого пристального, что Марине на секунду стало не по себе, и она передернула плечами, как будто пробежал ветерок по ветвям деревьев и стряхнул с листьев ей за шиворот студеные капли дождя.
– Здравствуйте, – сказала она, понимая, что так просто уйти не удастся, очевидно, дефицит общения, а не только тяжелый бидон заставил старушку притормозить.
– Ну, здравствуй, – снисходительно ответила та, с высоты своих лет обращаясь к незнакомке по-свойски. Марина не любила фамильярности, но при таких обстоятельствах, бог с тобой, бабуля, только проходи скорее. Но старуха словно не замечала ее устремленного взгляда поверх своей седой головы, нетерпеливо переминающихся ног, готовых к последнему рывку наверх к желанному роднику, и неожиданно спросила:
– Это вроде ты на Желтой Горе недавно дом поставила?
– Вроде я, – не успев удивиться, ответила Марина.
– Ну и как тебе там живется? В месте Силы-то? Не одолевает она тебя? Справляешься? – вкрадчиво поинтересовалась старуха.
– А с чем справляться? – удивилась неожиданному вопросу Марина. – Место же силы, не место слабости.
И рассмеялась звонко.
Потревоженная ее смехом, с дерева вспорхнула крупная лесная птица и, громко хлопая крыльями, устремилась прочь.
– Зря смеешься, деточка! Покрутит она тебя, гора-то. Ох и покрутит, ну-ну, поживешь – узнаешь, – многозначительно произнесла старуха, взяла свой бидон с тяжелым протяжным вздохом и поплыла вниз под горку, покачиваясь, балансируя, отставив сухонькую жилистую руку, держа равновесие.
