Парень по имени Мийол лежал
неподалёку от горящего костра, съёжившись и укрывая голову руками.
Костёр чадил чёрным, вонючим дымом. Поляна вокруг него, примыкающая
к прозрачному тихому ручейку, выглядела, как после буйной миграции
щетинистых хряков. Разве только без куч помёта тут и там. Рытвины и
щепки, вытоптанная трава, поломанные кусты… даже часть окружающих
поляну деревьев – и те пострадали. Одно из них обзавелось глубоким
колотым шрамом, тёмно-бурую кору пары других стесало мощными
скользящими ударами.
– Исцелить Рану, – прошептал
Мийол на мистическом языке Империи.
Некоторое время спустя повторил:
– Исцелить Рану… Исцелить Рану…
Исцелить Рану… Исцелить Рану!
Трёхсимвольное заклинание второго
уровня, которое он активировал с максимальной доступной скоростью,
не отличалось большой силой. В конце концов, хоть это и был один из
подлинных шедевров сгинувшей Империи, оно являлось всего лишь
ученическим заклинанием, недалеко ушедшим от элементарных чар.
Область его действия ограничивалась небольшими поверхностными
ранениями, причём даже их оно не всегда убирало полностью с одного
раза. К тому же сам Мийол не мог назвать себя хорошим
целителем.
Он выбрал путь мага-призывателя. Ну…
не сказать, чтобы перед ним простирались поистине безграничные
перспективы. Ведь единственным известным ему подлинным имперским
заклятьем третьего уровня оставался Призыв Волшебного
Существа. Причём даже оно состояло всего из четырёх символов,
а не из пяти, как завершённые третьеуровневые заклинания.
Совсем недавно – ещё и половины
сезона не прошло – Мийол достиг третьего уровня развития, тем самым
совершив переход из учеников к магам-специалистам. Увы, начало его
собственного Пути Мага оказалось омрачено.
– Мразь! – прошипел Мийол на низкой
речи, закончив с самолечением и распрямляясь. Лицо его густо
покрывали разводы подсохшей крови, превращая довольно тонкие черты
в маску пугающей свирепости. – Какая же ты мразь, брат… тупой
ревнивый дерьмоед! Крыса помойная! Ничтожество! Неблагодарная
тварь!
Не все свои раны и далеко не
полностью исцелил магией Мийол. Но боль от синяков и ссадин
многократно уступала боли душевной. Память о недавнем унижении
резала глубже ножа.
– Поглядите-ка, соратичи, сколько
разной дряни таскает с собой мой младшенький! Это вот что за
пакость? Какие-то кишки, что ли?
