Помилуйте, Антон Павлович! Как это – в человеке все должно быть прекрасным?!
(в ватерклозете, за перечитыванием)
Владимир Тучков
Гарун поиграл ножом, перебрасывая из руки в руку.
– Почему «Кваздапил»?
– Совсем мелким я играл на улице, и мама крикнула на весь двор: «Саня, ты квас допил?» Я в ответ: «Да-а-а!»…
Гарун громко фыркнул, что-то внутри него надломилось, и неудержимый гогот сотряс стены. Я вынужденно подключился. Как в старые времена мы с Гаруном захохотали – дружно, в голос, не в силах остановиться.
Прошла невыносимая минута убийственной истерики, и дикий хохот на грани жизни и смерти будто отрезало. Звуки исчезли. По лицу Гаруна прошла рябь, оно растянулось, похожее на щупальца, и оплыло полупрозрачными кляксами с глазами, ртом, носом и ушами, стекавшими с шеи и дальше с тела и дивана. Фантасмагорические потеки сползли на пол и растворились в окружившей меня мгле. Мир заволокло туманом. Через миг застилавшую глаза пелену пронзил яркий луч, и картинка превратилась в другую. Комната осталась той же, но я в ней был один, лежал в кровати и жадно хватал ртом воздух. В лицо било утреннее солнце.
В груди мощно стучало сердце. Гримаса истерического смеха все еще сводила скулы, а перед глазами как наяву блестел нож Гаруна. Нож судьбы. А от судьбы, как известно, не уйдешь.
Стоп. А Хадя? С какого момента явь перешла в сон – до или после звонка Фильки? Дата на телефоне подсказала, что о смерти Хади мне уже сообщили. Яркий мир вновь потускнел. Вставать? Для чего?
После того, что приснилось, заснуть не получится. Я заставил себя встать, умылся и сделал себе кофе – две чайных ложки с горкой на маленькую чашку, чтобы глаза на лоб полезли.
Кофе не помог. Надо было пить успокаивающее.
Когда я мыл чашку, раздался звонок в дверь. Открыть? После такого сна?
Звонок повторился – нетерпеливый, жесткий, угрожающий. Казалось, будто звонивший уверен, что ему откроют.
В прихожей я застыл, не зная, что делать дальше. Открывать или нет – зависело от личности пришедшего. Возможно, за дверью нетерпеливо переминался с ноги на ногу почтальон или, скажем, сосед, которому срочно понадобилась дополнительная табуретка.
Можно глянуть в глазок, но затемнение выдаст, что внутри кто-то есть. Впрочем, прятаться смысла не было – рано или поздно настойчивому визитеру станет известно, что внутри кто-то скрывается, все зависело от степени настойчивости. Если пришли по мою душу, то кроме настойчивости визитеры могут проявить сообразительность и решительность, что моей драгоценной персоне и всей семье может выйти боком.
