– Я умер? – вырвалось у меня, едва
вынырнул из забытья и осмотрелся по сторонам.
– Непростой вопрос, – покачал головой
незнакомец напротив.
На меня смотрел седой мужчина
европейской внешности. Его стильная стрижка и полуофициальный
деловой костюм совсем не соответствовали окружению – мы восседали
за грубым деревянным столом в круглом зале каменной башни, за
окнами которой виднелись звезды.
– Вопрос простой, как и варианты
ответа, – сдержанно проговорил я, пока совершенно не понимая, как
себя вести. И не понимая, что вообще происходит.
– Мне отвечать с эссенциальной точки
зрения? Или экзистенциальной? Или вовсе начнем с вопроса «что есть
сущее?» – позволил себе покровительственную полуулыбку собеседник.
– Чай, кофе? Может быть, что покрепче?
Проигнорировав вопрос, я осмотрелся
по сторонам. Неплохой закидон сознания. Что со мной произошло –
инсульт? Кирпич на голову упал? Или то, что я видел на последних
секундах жизни, действительно произошло в реальности?
– Кирпич никогда и никому просто так
на голову не падает, – усмехнулся странный незнакомец.
Услышав цитату, я сам улыбнулся шире,
окончательно перестав обращать на собеседника внимание. Улыбнулся
без веселья. Да, удивительный выверт сознания – оказаться в башне
средневекового замка, наблюдая за окном пейзаж бескрайнего космоса.
Еще и незнакомец этот – в пиджаке, потертых джинсах и кедах.
Где я сейчас? Все, уже на небесах?
Или еще на больничной койке, увешанной датчиками? А может, так и
лежу на грязном кафельном полу, где упал совсем недавно?
Незнакомец между тем пружинисто
поднялся. Запахнув пиджак, он подошел ближе и протянул мне руку,
так что я поднялся, отвечая на рукопожатие.
– Меня зовут Астерот, – произнес
неожиданный собеседник.
Миг – и моя кисть оказалась словно в
кипящем масле. Улыбка с лица Астерота исчезла, и он внимательно –
даже оценивающе, смотрел на меня. Я старался не показывать боли, но
чувствовал, как невольно дергается от напряжения щека – ощущение,
что с руки пластами слезает кожа, а плоть отделяется от костей,
словно хорошо проваренное мясо.
От неожиданного и странного
собеседника исходила аура могущества и нечеловеческой силы. Любые
мои действия сейчас – попытка вырваться или прописать ему левой в
челюсть, обречены на неудачу – с необычайной четкостью, первобытным
звериным чутьем, благодаря которому тысячи лет выживали мои предки,
понял я. Кисть все сильнее терзала чудовищная боль беспощадного
пламени, и только гордость не позволяла просить его прекратить.
