О, читатель! Если ты сейчас ведёшь со мной беседу, значит, вышла в свет ещё одна книга стихов нашей землячки – прекрасной русской поэтессы Татьяны Михайловны Батуриной, члена Союза писателей России, журналиста, филолога, лауреата многочисленных литературных премий.
«Ясень» – так назвала она сборник избранной пейзажной лирики. Хотя Варлам Шаламов утверждал: «В строгом смысле слова никакой пейзажной лирики нет. Есть разговор с людьми и о людском, и, ведя этот разговор, поэт глядит на небо и на море, на листья деревьев и крылья птиц, слушает собственное сердце и сердце других людей. Пейзажной лирики нет, но есть чувство природы, без которого поэт-лирик существовать не может».
Тему природы, заключающую в себе целую гамму эмоций, мыслей, многие пишущие выбирают в качестве основной. Однако есть мнение, что жанр, к которому она принадлежит, – один из сложнейших в поэзии вопреки его кажущейся лёгкости. Пейзажные стихи надо писать либо сверхталантливо, либо не браться вовсе. Думается, что всё гениальное о красоте Божьего мира давно рождено другими и трудно добавить что-то равноценное Тютчеву, Фету, Бунину, Есенину… Но находятся мастера слова и дарят свои великие, не побоюсь этого определения, строки, душевные, образные, наполненные философским смыслом. К числу таких служителей музы относится создательница «Ясеня».
Вот что писала в предисловии к книге «На полянах Рождества», осмысливая стихи своей почти полной тёзки, литературный критик из Санкт-Петербурга Татьяна Петровна Батурина: «…Можно говорить о развитии её поэтического дара в русле тютчевской традиции. Однако мистическое начало обретает в её лирике прежде всего духовное осмысление и, как это ни покажется странным, по-женски точное и ясное, даже прагматичное. Эту ясность не затуманит ни обилие архаизмов, или слов, созданных по законам архаики, ни специфически религиозные термины. И то, что кажется сначала непостижимым или просто непонятным, проясняется, едва войдёшь в мир её стихов, очень определённых и по смыслу, и по направленности, и по стилю. Многие современные поэты обращаются к вере как к идеологической и нравственной опоре, но лишь некоторые делают её своим поэтическим арсеналом, источником поэтической образности».
