Боль штормовой волной ударила и
откатилась, не справившись с гранитом его воли.
«Почему из уравнения „в бане и морге
все равны“ исключили госпиталь? — думал он, стараясь отвлечься. —
На больничной пижаме нет ни погон, ни эполетов».
Баня… Страдающее сознание зацепилось
за это слово, не желая думать о морге, и тут же всплыло
воспоминание о недавних посиделках со звездными приятелями.
«Три генерала под окном трындели
поздно вечерком», — хмыкнул он, припомнив глупый разговор после
очередного посещения парной.
— Вся наша жизнь, награды и звания,
не говоря уже о миллионах жертв, о последовательном выбивании
русского народа, — сказал тогда Сеня, — проистекает из дикой
случайности. Война? Да, но ее предопределила Революция. Революция?
Да, но ее предопределила мировая война, начавшаяся с нелепого
убийства в Сараево. С ошибки шофера, перепутавшего адрес и
привезшего эрцгерцога прямо к магазину, где стоял Гаврила Принцип.
Он вышел на улицу и застрелил Франца-Фердинанда первым же
выстрелом. Когда думаешь о цепи таких случайностей, невольно
забываешь об атеизме.
С Сеней тут же заспорили. Напомнили
ему о материалистическом понимании истории, о причинах, а не
поводах и прочей ерунде. Но разговор, что называется, запал.
Сейчас, на больничной койке, понимая, что незримый рефери открыл
отсчет финальных минут, генерал о нем вспомнил. Еще школьником он
мечтал отвести руку Гаврилы Принципа, но став постарше, понял, что
этого недостаточно. Австрийская оккупация Боснии в 1878 году
неизбежно вела к появлению националистов вроде Принципа. Если бы
тогда укоротить жадные австрийские руки, затоптать этот фитиль к
пороховой бочке Европы…
«Лишь бы не было войны!» — этот
пораженческий лозунг возник из неимоверных страданий, выпавших на
долю русских, украинцев, белорусов в XX веке, заставивших их
забеспокоиться о выживании как народов. Умирающий генерал это
слишком хорошо понимал, но сердцем принять не мог. И мучился от
собственного бессилия.
Он вздохнул и замер — грудь сковал
спазм. Слова застряли в горле, вместо них вырвался только сиплый
клекот, в глазах медленно темнело. Последним усилием воли он
потянулся к лекарствам на прикроватной тумбочке, но рука бессильно
упала вниз.
Свет в конце тоннеля не пропадал, а
разгорался с каждым мгновением. Жизнь после смерти, вопреки его
мировоззрению, оказывается, существовала, и он принял это как новую
вводную.
