Пролог
Апрель 1867 г., Санкт-Петербург
Весна… по календарю, в то время как за окнами дворца российского
императора Александра II дождь вот уже вторые сутки нещадно хлестал
землю и каменные мостовые, крыши экипажей обычных, то есть конных,
и новомодных паромобилей, что в последние месяцы завозились в
столицу империи - и не только в неё - уже десятками в каждой новой
партии. А тут ещё и закладываемые два завода – недалеко от Гатчины
и в Подмосковье – которые должны были производить по лицензии как
собственно паромобили просто и грузовые, так и предназначенные для
строительных работ и работ на земле.
- Прогресс, - проворчал самодержец, вроде бы ни к кому не
обращаясь, но услышали все четверо находящихся в личном кабинете
Его Императорского Величества.
Кто были эти самые четверо? Канцлер империи и по
совместительству министр иностранных дел граф Игнатьев, военный
министр Милютин, морской министр Краббе и. разумеется, цесаревич…
Цесаревич Александр Александрович. Ставший из просто Великого князя
и «второго наследника» наследником первоочередным из-за печальных
событий, о которых Александр II просто не хотел вспоминать. Не
хотел, а приходилось. Оказавшийся предателем ещё со времён мятежа
«декабристов» канцлер Горчаков, его – но не только – влияние на
старшего сына императора, из-за чего Николай был мягко, но
решительно отрешён от наследования и отправлен наместником на
Дальний Восток, в Приморье, а именно во Владивосток. Не просто так,
а под надежным присмотром тех, кто поддерживал взятый империей
новый, основанный на смеси консерватизма и прогресса курс.
- Прогресс даёт силу империи, Ваше Величество, - отозвался на
всякий случай канцлер, по своему дипломатическому опыту поболее
многих понимающий ход мыслей императора. – Но что именно вы имели в
виду, говоря это слово именно сейчас, именно нам?
- Изменения в империи. И то, как они влияют на окружающие нас
страны. Разные. По-разному. Всего несколько лет прошло, а выезжаю
прогуляться по улицам «града Петрова» и удивляюсь. Вроде старое
осталось, ничего не исчезло, зато и нового… глаза не знают, куда
смотреть и не помстилось ли всё увиденное.
Присутствующие, как и сам император, знали, о чём тот говорит. И
дело было отнюдь не в паромобилях, которые действительно стали
довольно часто встречающимся явлением на петербургских улицах.
Просто они были лишь одним из множества факторов - как
материальных, так и духовных. Из-за океана, а точнее аккурат из
Ричмонда, от американского императора шёл настоящий поток подарков
и просто выгодных предложений отцу и брату, всё крепче и крепче
связывающих и без того переплетённые общими интересами империи.
Установленные в Зимнем дворце, Гатчинском замке и министерствах
империи новомодные телефоны. Нового типа электрическое освещение,
позволяющее пользоваться им комфортно, а не меняя то и дело
перегорающие и неудобные для собственно замены лампочки. Иные
мелочи и не только, делающие жизнь удобнее и ярче по меркам любой
европейской столицы.
