Смерть и семь невест

Здесь всегда дул ветер. Гранитный берег крутой скалой обрывался прямо в небо, над морем клубились облака, и казалось, если прыгнуть туда, вниз, то приземлишься в мягкое, словно лебяжий пух, покрывало. Здесь не росли деревья и кусты, только серебристый мятлик и упрямый вереск волновались серебряно-лиловыми волнами, и Кшисика каждый раз робела подходить к краю летающего острова, каждый раз напрасно обшаривала взглядом бесплодное плоскогорье в поисках хоть чего-то, за что можно удержаться, если голова закружится, а ноги подкосятся. Она не любила это место.

Подругу Кшисика увидела издалека. Йожа стояла на самом краю, раскинув руки, точно крылья, словно собиралась полететь. Ветер развевал волосы сумасбродки искрящимся медным парусом, трепал подол светлого платья.

– Йожик! – крикнула Кшисика, не решаясь приблизиться.

От мысли, сколько стадий падать до моря, если сорвёшься, горло пересохло, запершило, щиколотки разом заледенели. Йожа обернулась, глянула пронзительно.

– Кшися, ты откуда здесь?

Рыжая улыбалась, но серые глаза смотрели колюче, холодно. Видать, стоя на краю, подруга думала о чём-то нерадостном. Кшисика сглотнула, облизнула губы.

– Я искала тебя. Аполинасия сказала, что ты здесь и…

– Я здесь, – согласилась Йожа.

Кшисика поёжилась, ощущая неловкость. Она любила подругу, но иногда Йожа казалась какой-то… чужой. Пугала ледяным взглядом и строгой чертой губ, вот этим враждебным отчуждением. Кшися знала: в глубине души Йожа добрая и несчастная, но в некоторые моменты в это было сложно верить.

Как будто заметив напряжение подруги и её испуг, рыжая внезапно смягчилась. Серые колючки сосулек растаяли в её глазах, те сразу потеплели, розовые губы расслабились, улыбнулись лукаво и мягко.

– У тебя мурашки на коже размером с морских ежей, Кшис. Это неудивительно: ты не любишь Край, боишься высоты, а ветер не жалуешь. А ещё ты любишь спать по утрам до полудня. И если сейчас, на рассвете, ты пришла сюда, значит, случилось что-то важное, не так ли? Ты искала меня. Вот я.

Йожа легко взбежала наверх. Тонкая, стройная, грациознее козочки. Эх. Кшисика невольно вздохнула и как-то особенно остро почувствовала своё неловкое, толстое тело, пухлые щёчки, между которыми почти утонул короткий носик. А животик? Даже корсет не спасал!

Порывом ветра подол кисейного платья взвился, Кшися взвизгнула, схватилась за бёдра. Йожа расхохоталась. Обняла подругу за плечи, увлекая наверх: