”Скайримский Алхимик”

Каменный свод пещеры, усеянный острыми сталактитами, гудел от шороха подземных жителей. Густой и тяжёлый воздух пропитался резким запахом спор, что росли в сердце пещеры. Биолюминесцентные синие грибы, выстроенные в таинственный круг, испускали призрачное свечение.

Три шаманки застыли вокруг этого круга, их босые ступни впивались в ледяной камень. Сгорбленные фигуры крепко сжимали гладкие посохи, вырезанные из чёрного хитина. Старшая ударила посохом о пол. Камень отозвался низким, протяжным гулом, и пещера ожила звуками прячущихся в расщелинах существ.

«Услышав» окружение, она подняла чашу, выточенную из панцирей тех же тварей, и наполненную густым зелёным отваром. Пузырясь, он источал едкий аромат грибов.

Шаманка поднесла чашу к отверстию, где должен был быть нос, вдохнула пар, и её горло издало хриплые, нечеловеческие звуки — обрывки древнего наречия, унаследованного от снежного народа, чья кровь текла в их жилах.

— Дух пещер, услышь нас! — прокаркала она, её голос дрожал, переливаясь тонами. — Одари племя силой! Дай воинам — ярость корусов, детям — проворство пауков, а охотникам — свирепость злокрысов! Веди нас к добыче, к землям, отнятым чужаками!

Две младшие шаманки склонились ниже, их спины захрустели под тяжестью возраста. Когтистыми пальцами они выводили знаки вокруг чаши, и пещера откликнулась стрекотом насекомых.

Этот ритуал был их последней надеждой. Им было всё равно, кто ответит — покровительница мерзких тварей или тень духа, способный указать путь к новым туннелям. Они жаждали лишь благословения — для охоты, для битв с чужими племенами, для выживания в мире, лишившем их света.

Но пещера молчала, отозвавшись лишь странным холодом. Шаманки ждали, но ни один паук не спустился с потолка, чтобы одарить их силой. Разочарованные, они опустили посохи, осознав, что сегодня духи не снизойдут до даров. Слепые и обездоленные, они уловили лишь нарастающий гул с запретной территории под пещерой да пронзительный плач младенца, доносившийся из коридора, где ютились общинные укрытия.

Там, среди палаток хранительниц, лежал выводок новорожденных. Один из них пронзительно закричал, а слепые жители племени, обладающие невероятным слухом, обернулись. Их лица напряглись, но, не найдя угрозы, они вернулись к своим делам.

Старшая хранительница поправила шкуру на хитиновой люльке, не ведая, что плач младенца был эхом того же холода, что коснулся шаманок.