Сознание возвращалось постепенно,
рывками.
Я то выныривал из пучины темноты, жадно глотая кислород
иссушенной глоткой, то вновь падал в черные воды небытия.
А-а-а-х!
Окончательно очнувшись, я рефлекторно некоторое время открывал и
закрывал глаза, спасаясь от резкого света.
Жив! И сознание, кажется, вполне адекватное. Никаких всплесков
агрессии или негодования я не испытывал. А должен был?
Белый-белый потолок над головой. Нет, не такой уж и белый.
Темный развод справа, сомнительное пятно чуть левее. Паутинка в
углу. В этом помещении за чистотой особо не следили, это было ясно.
Но что я здесь делаю?..
И главное, не пошевелиться. Тело я совершенно не чувствовал.
Странно! Но я мыслю, вижу, а значит — правильно, существую! Это уже
хорошо сознавать для начала.
Итак, что я помню?
Повезло, память никуда не делась, воспоминания тут же всплывали
в голове, стоило лишь подумать о чем-то.
Максим Иванович Игнатов, сорок шесть лет, счастливо женат, двое
детей… хм… неприлично богат. Меценат и филантроп? Ого! Я был очень
успешным бизнесменом, и мое состояние оценивалось в три миллиарда
долларов на момент смерти.
Что?
Какого хрена! Почему смерти?
А вот и подвох! Оказывается, я заболел и умер, точнее, должен
был умереть, и никакие деньги не могли мне помочь остаться в живых.
Смерти все равно, кого забирать, и деньгами от нее не
откупиться.
Сам момент кончины я не помнил, а вот все, что предворяло этот
процесс — вполне.
Врачи не могли меня спасти, лекарства от этой болезни еще не
придумали, а все попытки удержать жизнь лишь причиняли телу
неимоверные страдания, и тогда я принял волевое решение. Нет, не
эвтаназия, но нечто вроде этого и безо всякой гарантии на
успех.
Криозаморозка.
Компания, специализирующаяся на этом, обязалась сохранить мое
мертвое тело в сосуде Дьюара — особой вакуумной камере, при
температуре в -196 градусов по Цельсию в жидком азоте до того
момента, когда наша передовая медицина, наконец, научится бороться
с моей проблемой. Тогда, по идее, меня должны были разморозить и
подлечить.
Конечно, вся эта идея была весьма своеобразной. Ладно бы еще
дело происходило в Америке — там подобных компаний, как грибов
после дождя. У нас же в России их можно было пересчитать на пальцах
одной руки, а репутация… ну а какая может быть репутация у фирмы
«Второй шанс», не произведшей еще ни одной разморозки?
