Маршрут на Изнанку

Если бы профессиональное чутье можно было сдать в спецхран вместе с удостоверением и служебным оружием, да даже просто обменять на что-то нужное, хоть и на пирожок, Егор Михайлович с удовольствием бы это сделал: пенсия давно наступила, а чутье осталось и не давало спать. От пирожков с ним никогда такого не было, чтоб сперва часа два валяться в постели, считая по очереди овец, козлов и бывших сослуживцев, а потом подскочить в семь утра, и сна – ни в одном глазу.

Помаявшись немного, он встал, коротко глянул в окно и принялся одеваться. Ночью невесть откуда принесло грозовые тучи, и те радостно выплеснули на поселок не меньше половины месячной нормы осадков. Снаружи было мокро, зелено и, судя по ощущениям, весьма скверно.

А может, просто на перемену погоды нервы разгулялись?..

За тонкой стенкой в большой комнате негромко похрапывали вчерашние гости: внук с приятелем приехали на несколько дней, вроде как отдохнуть на природе и помочь по хозяйству. Днем под чутким руководством чинили забор, вечером сбежали в ближний лесок, поснимать местные виды и посидеть у костра. Вернулись уже потемну, долго о чем-то шушукались – слов было не разобрать, но по интонациям показалось, что спорят.

Вот поругаются, уедут – и кто, спрашивается, будет доделывать забор?

Егор Михайлович пересек комнату, полюбовался на дрыхнущих парней. Степка, внук, развалился на раскладушке: физиономия под подушкой, только белобрысую макушку видать, одна рука свесилась, одеяло чуть не на полу, худющий – страсть, как мать с бабкой ни старались, откормить так и не вышло. Друг его школьный, Филька, на диванчике, коротковатом для его роста, но если ноги поджать, да еще укрыться с головой, то вроде и ничего. Стало слегка завидно: молодецкому сну не помешали ни звук шагов, ни скрип двери, ни даже грохот, с которым упал ненароком задетый рюкзак, весь грязный и мокрый. Острый взгляд бывшего следователя отметил, что на сваленной как попало одежде тоже хватает и грязных пятен, и прилипших травинок, а под табуретку, исполнявшую обязанности вешалки, натекла изрядная лужа.

Странно, он думал, ребята вернулись до грозы. Или капать начало раньше, а он не слышал?

На кухне он наскоро умылся холодной водой, привычно побрился на ощупь – зеркал в доме не водилось очень давно. Тому была уважительная причина, но говорить о ней Егор Михайлович не любил, да и, если честно, слегка побаивался, а потому для любопытных выдумывал разное: то голоса в голове приказали избавиться, то домовой все побил, то инопланетяне забрали для ремонта тарелки, а то собственная рожа опостылела настолько, что век бы не видать. Нести отборную чушь он умел настолько уверенным тоном, что часть знакомых была готова поверить, другая часть тихонько думала, что Михалычу надо бы показаться врачу, мол, служба подкосила психику, хорошо б таблеточек попить. Были и те, кто считал его просто вздорным стариком с дурным характером и поганым чувством юмора – эти были ближе всех к истине, но кто б им об этом сообщил?