Август неумолимо двигался к своему завершению. Вместе с ним
уходило и теплое лето, конец которого выдался для меня абсолютно
беззаботным. Большую часть времени я просто валял дурака и
наслаждался бездельем: катался на Демоне, спал до обеда, увлеченно
читал книги, ел, сколько влезет и, конечно, тренировался.
Дважды меня приглашали в гости соседи, с которыми мы
познакомились на балу в честь нашей мнимой помолвки с Дарьей.
Первым я посетил шумного здоровяка – барона Бродского. Он знал толк
в развлечениях и охоте, на которую позже вытаскивал меня с завидной
периодичностью.
Затем пришел черед принять приглашение старого вояки графа
Зальского. Несмотря на оставшийся в душе запал, старик оказался уже
слабоват для охоты, поэтому предпочитал пить дорогой коньяк у
теплого камина, дымить трубкой, гладить лежащих в ногах огромных
псов и рассуждать о былых военных подвигах, политике и молодых
барышнях. Заслуженная старость, я считаю.
С обоими соседями мы быстро нашли общий язык. Для меня это было,
как бальзам на душу, ведь с Улановой и Бобринским у нас знакомство,
прямо скажем, не задалось. А тут настоящие, живые люди, а не
созданные инопланетянами копии. В этом я убедился благодаря
особенностям порченых чувствовать подмену.
Благодаря этому открытию, красноглазым людям дали чуть больше
свободы, чем у них имелось прежде. Теперь все больше дворян
выпускали порченых, отмывали и одевали, чтобы те встречали гостей.
Касание порченого медленно, но верно становилось обыденностью: если
поначалу дворяне воротили нос, то со временем попривыкли.
Совсем недавно мы с Дарьей посещали оперу в Москве, куда
пожаловал и сам Император. На входе в здание стояли солдаты, среди
которых имелось два порченых. Они тоже носили мундиры и проверяли
всех гостей без исключения. Своего рода рамки-металлоискатели. К
тому же, относились к порченым так же, как к этим самым рамкам –
старались не замечать.
Но начало положено. Меня радовала мысль, что когда-нибудь эти
несчастные люди станут полноценными членами общества и перестанут
ютиться в подвалах. Возможно, я и не доживу до отмены этого, по
сути, рабства, но ему непременно придет конец.
Даже глава Тайной канцелярии – Петр Нечаев – принял на работу
нескольких порченых. Одного держал при себе, а других разослал в
уезды. Там они несли службу в создаваемых один за другим форпостах.
Помимо порченого, в каждом таком укреплении несли дежурство солдаты
и один-два драгуна с управителями – курсантами второго года
обучения в Особой Императорской Военной Академии.
