Четверг, 19 июля 2001 года. Утро
Москва, проспект Калинина
Генерал-майор госбезопасности, начальник Управления СБС, ее
сиятельство княгиня Елена фон Ливен частенько получала удовольствие
от собственной непубличности. Даже Борюсик, хоть и редко мелькал в
новостях, стал узнаваем, а вот она до сих пор прячется в тени.
Это давало повод для маленьких житейских радостей. Например –
вот, как сейчас, – гулять по улицам без охраны, в шумной толпе
непоседливых москвичей, встречаясь с людьми глазами, касаясь их в
сутолоке метро… А не шарить скучающим взглядом, лениво изучая
ближних, что суетятся снаружи, за пуленепробиваемым стеклом
лимузина.
Княгиня вышла на «Арбатской», и дерзко улыбнулась молодому,
спортивного вида человеку, что следовал за нею с нарочито
рассеянным видом.
«Наверное, прикрепленный, – подумала она мельком, спускаясь в
подземный переход. – Разве ж Борюсик оставит меня в покое…»
Обойдя желтый угол «Праги», Елена зашагала по Арбату, в утренний
час исполненному лирической умиротворенности, будто тихая
провинциальная улочка. Так и ждешь, когда тротуар перебежит
квохчущая курица или буренка издаст протяжное мычание…
В «Гамме» Арбат «офонарел», став пешеходным, стянул на себя
«нэповские» лавки и кафешки, а вот в «Бете» и здесь, в родимой
«Альфе», всё по-прежнему.
«Да будет так…»
Поднявшись к шумному и деловитому проспекту Калинина, фон Ливен
свернула к подъезду дома-«книжки». Всё. За этими стальными дверями,
как за кулисами театральной сцены, она выходит из образа моложавой,
слегка загадочной столичной стервы. И начинается реальная жизнь.
Реальная служба.
– Здравия желаю, Елена Владимировна! – браво рокотнул пожилой
спецназовец Кузьмичев. Скучавший на пенсии, он с удовольствием
занял место вахтера.
– И тебе не хворать, Кузьмич, – улыбнулась княгиня, толкая
турникет. Гулкий лязг гнутых никелированных трубок угас сразу,
словно впитавшись в стены крошечного фойе.
– Антон Алёхин вас в приемной дожидается.
– Да? Замечательно…
Начальница вошла в кабину лифта, отделанную зеркально блестевшим
металлом, и тут же стоялый воздух зазвенел порывом высокого
женского голоса:
– Ой, стойте, стойте!
Часто цокая каблучками, в лифт заскочила высокая черноволосая
девушка. Широкие штанины ношенных, иссиня-белых джинсов и
мешковатая рубаха пытались упрятать стройность длинных ног и узину
талии, но это у них плохо получалось, а яркое, броской красоты лицо
вполне обходилось без макияжа.
