Где-то в Финляндии
Старый шаман Огненный Змей уходил тяжело. Единственный помощник
по хозяйству, за последний месяц ставший еще и сиделкой, был
вынужден наблюдать, как старик вцеплялся в простыню, как его тело
пробивали судороги, а на пергаментной коже проступали алые пятна —
будто кто-то прикладывал к ней невидимое раскаленное железо.
Помощник не видел в этих ожогах очертания древних рун, которые
навечно запечатлевались в бренном теле проводника, красные линии
сплетались в силуэты деревьев, раскинувших крылья лебедей,
крадущихся медведей, извивающихся змей. Затем фигуры сливались в
круг, возвращаясь к истокам всего живого.
Помощник не мог вообразить, какие воспоминания роились в
полуразрушенном уме больного. От мирной жизни не осталось почти
ничего, зато распахивались дикие темные пещеры Туонелы*, земля под
ногами оседала и превращалась в горячую золу, а повсюду скалились
чудовищные лики нежити. Они долго поджидали своего хитрого и
неумолимого противника, жаждали вкусить от его души, которую старик
более не мог закрыть. И порой с губ умирающего срывались хриплые
возгласы или шепот, напоминающий сакральные строки «Калевалы»**, но
на каком-то совсем древнем, забытом людьми диалекте.
Когда агония в очередной раз сменилась затишьем, помощник не
удержался и задремал прямо на стуле, а открыв глаза, понял, что
старик уже не дышал. Едва он мысленно возблагодарил Бога за
освобождение этого несчастного, а заодно и себя самого от столь
тягостной службы, как за окном прогремели страшные грозовые
раскаты. Молния полыхнула так, что небо окрасилось в пурпурный, и
помощник решил, что мятежную душу уже где-то приняли, — в различиях
он был не силен и лишь желал старику долгожданного покоя. Он даже
не знал толком, сможет ли кто-то его оплакать в родном краю. Зато
еще будучи в сознании, старик приказал отправить письмо в другую
страну, к тем, кто по некоторым сведениям вовсе не приходился ему
родственниками. Что же за странную жизнь прожил Огненный Змей,
бессемейный затворник, в миру известный как Антеро Вилле Пайккала?
И ведь теперь даже спросить некого…
За раздумьями помощник не сразу заметил, как любимица старика,
трехцветная пушистая кошка Луми, последний раз потерлась о руку
хозяина, а затем вспрыгнула на распахнувшуюся от ветра створку
окна. Мужчина окликнул ее, но она гневно сверкнула золотыми
глазами, зашипела и скрылась в очередном зареве молнии.
