ЧАСТЬ ПЕРВАЯ -
РЫБА-ИНЖЕНЕР
«Никогда не удите подлещика на
холодных порывистых
ветрах, особенно тех, что устремлены
снизу вверх. Будучи
рыбой норовистой и капризной, он
обыкновенно
предпочитает течения плавные и
умеренные, охотно
устраиваясь на отдых в негустых
перистых облаках на
высоте от трех до семи тысяч
футов»
«Путеводитель каледонийского
рыбака»
Пираты появились так внезапно, что
сперва этого никто не заметил.
«Саратога» неспешно двигалась в
потоках северного ветра, переваливаясь с одного борта на другой. Ее
форштевень раздвигал пушистые громады облаков так медленно и
неохотно, точно те состояли из густой жесткой шерсти, а не из
невесомой капели. Деревянные части громко скрипели, а палуба даже
при незначительном боковом порыве ходила ходуном, норовя опрокинуть
с ног зазевавшегося небохода.
Были и другие знаки, выдававшие
почтенный возраст корабля, те знаки, что мгновенно выделит взгляд
опытного небохода, как взгляд врача находит симптомы болезни,
медленно и неуклонно разрушающей когда-то крепкий
организм.
Такелаж, много лет не знавший замены,
нес многочисленные следы сращивания. Дубовые доски палубы
конопатили так давно, что между ними образовались зазоры,
достаточно широкие, чтоб сквозь них могла провалиться толстая
медная монета. И запах. Старые корабли распространяют особенный
запах, как старые деревья. Кислый запах тлена и медленного
разложения.
«Саратога» была отнюдь не стара для
кораблей ее класса, но ее убивал не возраст, а нечто другое. В
молодости она много лет проработала на почтовых линиях Готланда
между Виддером и Кормораном, на одной из самых протяженных веток
Тройственной Унии, доставляя пассажиров и корреспонденцию на самые
отдаленные острова конфедерации. Ее мощный киль с равной легкостью
вспарывал сухие течения южных сирокко и бурные реки высотных
пассатов севера.
Век корабля скоротечен. Новый хозяин,
выкупив потрепанную всеми ветрами мира «Саратогу», переоборудовал
ее под свои цели, превратив из стремительного шлюпа в
громоздкую грузовую шхуну. Корпус пришлось кроить по-живому, но,
даже обзаведясь дополнительной мачтой с соответствующим парусным
вооружением, «Саратога» не вернула себе той стремительности, что
позволяла ей в молодости подниматься в небо, как хищной рыбе, а
увеличенные трюмы сделали ее неуклюжей, медлительной и грузной.
Ковыляя меж пушистых глыб облаков, она то и дело дергала носом,
плохо слушаясь руля, а дрожь палубы говорила о том, что корпус
испытывает сильнейшее давление воздушных масс и только остаточный
запас прочности старых шпангоутов
