Лейтенант Иван Черкасов прошел через всю войну, видел много смертей, не любил писателей и военных песен. С русокосой женой Наташей и изумрудным немецким аккордеоном он пересек в эшелоне просторы страны, прибыл в кузове полуторки на маленькую заставу у монгольской границы, поселился в угловой комнате бревенчатой казармы и за восемь лет дослужился до капитана. Вокруг была степь, степь и степь, куда из красноярских лагерей возвращались уцелевшие ламы.
Ветер гнал золотистые ковыльные волны и развевал черный чуб смуглолицего капитана, который в голубой майке сидел на ступеньке крыльца казармы и, перебирая перламутровые клавиши аккордеона, напевал в тоскливой тишине:
На зеленом лугу мы сидели,
Целовала Наташа меня…
На загорелых и мускулистых плечах розовели зажившие рубцы, а в глубине черных глаз плескалась печаль. Солдаты любили капитана, капитан любил свою жену Наташу, которая еще совсем недавно выходила из комнаты в легком белом платье и носила в блестящем ведре воду из колодца. Но она недавно умерла.
Беда пришла неожиданно. Черкасов охотился вместе со своим другом, деревенским учителем-бурятом Азаровым. Учитель играл вечерами на скрипке, а очарованный капитан слушал удивительную музыку, рассказывающую о степи. На тарахтящем мотоцикле учителя они мчались в клубящейся пыли мимо стремительного стада дзеренов, и Черкасов, белозубо смеясь и не целясь, стрелял в мечущееся живое месиво. Он убил трех маток и вернулся с Азаровым на заставу лунной ночью, чтобы отправить на телеге наряд за добычей. На крыльце штаба заставы вспыхивали красные огоньки цигарок. Охотников встретили испуганные и бледные лица солдат. В окне комнаты капитана мерцал желтый свет керосиновой лампы и металась тень в пилотке, видимо, дневального…
– Наталья Павловна умирает! – дрожащим шепотом сообщил высокий и худой Гайнутдинов, старшина заставы.
– Боря, в больницу! – крикнул ошалевший Черкасов, лихорадочно открывая дверь казармы.
Мотоцикл взревел и подпрыгнул. Рассекая белым лучом ночь, Азаров помчался по влажным травам в районный центр… Уставший, он вернулся утром с молоденьким доктором. Закрыв лицо ладонями, оцепеневший Черкасов сидел на табурете и даже не повернулся на стук двери. Наташа умерла.
