Ненавижу свое имя. Особенно, когда
кто-нибудь произносит его, противно растягивая: «Ангела-а-а-ада».
Мне кажется, что за этой словоформой скрывается что-то громоздкое и
уродливое. Это ж надо было придумать столь идиотскую звуковую
конструкцию. Уж лучше бы мама назвала меня какой-нибудь Катей или
Машей, и я бы оборачивалась на звук своего имени вместе с десятком
других девочек. Или хотя бы выбрала более благозвучную форму —
Ангелина. Или Альбина, или Алина, Алиса, да мало ли еще на свете
нормальных имен? Ну почему мое имя должно рифмоваться с анфиладой,
клоунадой и прочим? Особенно нелепо звучит в купе с фамилией
Ангелада Самайлова. Еще более уродливая и громадная конструкция.
Все равно, что Женевьева Табуреткина. Так стоило обозвать
какой-нибудь завод по производству железобетонных блоков, но никак
не меня.
— Ангела-а-а-ада, — мерзко и звонко
пропела математичка, — Я тебя спросила. Не знаешь, так и скажи,
нечего тратить наше время.
— Что, простите? — переспросила,
слыша шепоток с задней парты: «Ангелада съела тонну шоколада», и по
классу прокатилось хихиканье.
— Где у этого логорифма основание?! —
взвизгнула Луиза Петровна, ударяя указкой по доске.
— Три, кажется, — голосу не хватило
уверенности.
— Кажется или не кажется? — Луиза
Петровна наклонилась вперед, наверное, она пыталась выглядеть
угрожающе, но мне показалось, что ее сухонькая фигурка вот-вот
переломится. Поняв, что поза не возымела нужного эффекта, она
выпрямилась, будто только что проглотила свою указку, поправила
костлявыми пальцами выбившуюся прядь из седого пучка и закашляла,
как курильщик со стажем в сто лет.
— Три, — повторила я увереннее.
— Вот так бы сразу, Ангеладочка, —
математичка улыбнулась идеальной металлокерамической улыбкой,
поправила очки, а меня передернуло от применения к моему и без того
мерзкому имечке уменьшительно-ласкательного суффикса, и тут же в
тон моим мыслям послышалось с задней парты: «Ангеладочка — на жопе
складочка».
— Чтоб тебя в мусоропровод спустили
по ошибке, — буркнула под нос, садясь на место. Метелкина, что
сидела позади меня и одаривала эпитетами, ткнула в спину
карандашом. Чувствительно ткнула.
— Думай, что говоришь, — прошипела
главная заводила и любимица наших мальчиков, Варвара Метелкина.
Любимица, потому что легко доступна, а вовсе не потому что первая
красавица.
