Пролог
Сентябрь 1824 года
Уважаемый мистер Дэниэлс!
Посылаю вам очередной отчет о моей российской поездке. Он
посвящен третьему чуду, обнаруженному мною в столице царя
Александра, и имя этому чуду — миссис Эмма Орлова-Шторм.
Первое чудо — белые ночи, настоящий Эдем для гуляк и ротозеев.
Конечно, и вам, и мне приходилось наблюдать во время мичманских
морских практик это природное явление, свойственное 60 градусам
северной широты. Но все же читать газету на мраморном балконе за
час до полуночи, не прибегая к свечам и лампам, — парадокс,
достойный фантастической книги. К сожалению, мне не удалось застать
это естественное чудо, я лишь услышал подробные рассказы о нем от
своих соотечественников, обосновавшихся в российской столице, и не
имею оснований для сомнения.
Вторым чудом следует признать сам город, выстроенный приказом
Петра на широкой и своенравной реке. Императорский дворец и
Адмиралтейство расположены на материке. На берегу соседнего острова
— торговый порт, Биржа и Академия наук, а на другом острове —
некрополь императорской фамилии и тюрьма для государственных
преступников. Река Нева — самая важная улица города, а ее тротуар —
набережная, довольно изящно отделанная гранитом.
Именно на этой улице я увидел четвертое чудо — стимбот. Он
стремился к восточному мысу острова, который я называл
Билли-Айленд; меня одновременно удивили и скорость, явно не ниже
восьми узлов, и отсутствие колеса на борту судна.
Признаюсь, мистер Дэниэлс, ваш друг испытал не только удивление,
но и досаду. Предыдущим днем я посетил верфь мистера Чарльза Берда
и очень удивился, что он не познакомил меня с этой технической
новинкой. Я не преминул поделиться удивлением с мистером Макаровым
— достаточно вежливым соглядатаем, приставленным ко мне
генерал-губернатором Санкт-Петербурга.
— Мистер Ройс, — с улыбкой заметил московит, — это не стимбот, а
винтоход. Vintohod.
Я продолжил любоваться кораблем и не скрыл удивления столь
вопиющим нарушением монополии мистера Берда. Известно, что семь лет
назад он получил единоличное право строить стимботы для морей, рек
и озер Российской империи. Безусловно, такое благоволение
негоцианту-чужеземцу выглядит странно, но еще более странным для
меня было бы осудить коммерческий успех соотечественника.
— Отличие винтохода от стимбота, — продолжил собеседник, —
состоит в том, что орудием движения является не колесо, а винт.
Конечно же, меня меньше всего интересовала русская корабельная
терминология. Зато я ощутил закономерный интерес к миссис Эмме
Орловой-Шторм.
