– Людмила Александровна, я закончила.
Я не сразу поняла, что обращаются ко мне. Людмила Александровна, надо же! Вообще-то, все знакомые называют меня Люся. С их точки зрения я даже до Людмилы не доросла, а уж отчество – это совсем из другой, взрослой жизни. Хотя куда уж взрослее, мне недавно исполнилось двадцать восемь. Но почему-то до сих пор чувствую себя самозванкой в этом взрослом мире. Как будто только вчера окончила школу.
Я прошла в прихожую, открыла сумку, достала из нее кошелек, а из кошелька – купюры. Вытащила несколько, с трудом сдержала вздох, увидев, как мало осталось, и передала чудесной женщине, которая уже застегивала пальто.
– Спасибо вам огромное, – приветливо улыбнулась я.
– Да на здоровье, через неделю увидимся.
– Буду очень ждать, – сказала я совершенно искренне.
Когда дверь закрылась, я прошлась по квартире, заглянула в кухню, вернулась в свою комнату и рухнула в кресло, расплываясь счастливой медузой. В квартире пахло лимоном и химией, солнечные лучи отражались от блестящего медовым лаком паркета, чистый выглаженный тюль легко колыхался на ветру. Я плавилась от удовольствия.
Уборка закончена. Закончена. И делала ее не я!
Не я, не я! Боже, какое счастье позволить себе наконец домработницу!
И пусть у меня на ужин сегодня макароны без масла. Пусть! Главное, что в раковине больше не растут эвересты немытой посуды, а тапки не прилипают к полу. Даже Филимон сиротливо мяукает и недоумевает – куда девались клубки его шерсти из углов и из-под дивана.
Ничего, избавившись от непосильного груза домашней каторги, я стану работать вдвое быстрее и заработаю не только на оплату помощницы по хозяйству, но и на нормальную еду себе и котику. Теперь все будет отлично.
– Мяу? – Филимон опасливо потрогал лапкой полированное трюмо, на котором больше не было мохнатого от старости слоя пыли. – Мя? Мяяяя!
– Не смей, зараза! – взвыла я, подлетая над креслом. – Анна Владимировна только все красиво расставила! Оставь помаду, стервец!
Но было поздно. Уворачиваясь от меня, стервец умудрился высыпать на пол половину моей косметики, которую только что призвали к порядку золотые руки домработницы.
– Ну посмотри, что ты наделал!
Филимон посмотрел и даже потрогал лапкой. И тут же потеряв интерес к россыпи косметики на полу, задрал хвост трубой и степенно прошествовал к дивану.
