Десятый «Ковчег», четвертый день
полета
Удар, сотрясший «Ковчег», был столь
силен, что едва не сбросил Артема с койки. Полуцилиндр транспортной
капсулы, служивший юноше постелью, внезапно ухнул куда-то вниз и в
сторону, и на миг Артему даже почудилось, что каюта перешла в режим
невесомости. Юноша только и успел помянуть недобрым словом их
новоиспеченного капитана – кому еще из офицеров корабля придет в
голову посреди ночи баловаться с гравитацией? – как ложе
стремительно вернулось на свое законное место, больно ударив при
этом хозяина по локтю выступающим металлическим краем. Юноша не
сдержал вскрика, и в следующую секунду в каюте погас свет.
Артем застыл, вжавшись всем телом в
койку и вцепившись пальцами в холодный край, только что нанесший
ему предательский удар. Прислушался: кругом было тихо, как в
могиле. Брр, пожалуй, не самое уместное сравнение!.. Левой рукой
юноша осторожно ощупал сбившееся одеяло, затем стену возле кровати
– сам не особенно понимая, зачем это делает. Ну, по крайней мере,
он убедился, что стена была на месте. Не без волевого усилия разжав
пальцы, стискивавшие край койки, Артем медленно опустил правую руку
вниз – пол также оказался там, где ему и полагалось находиться. С
шумом выдохнув (на вопрос, дышал ли он все это время, юноша с
уверенностью бы не ответил), Артем рывком сел на кровати, свесив
босые ноги. Аккурат в этот момент свет вновь зажегся.
Был он тускл (контур входной двери,
расположенной в двух метрах от изголовья койки, просматривался еще
хорошо, а вот, например, дверца санузла в противоположной стене –
уже нечетко), но все же в первый момент юноша невольно зажмурился,
а когда снова открыл глаза, уже знал, что следует делать.
– Рыя! – выкрикнул Артем, обернувшись
к плоскому экрану на стене.
Несколько секунд – невероятно долго
по местным меркам – ничего не происходило, но затем на экране все
же появилось изображение хрупкой черноволосой восточной девушки в
такой же, как и у всех здесь, на «Ковчеге», серой форменной куртке,
но отличавшейся от прочих полудюжиной золотистых нашивок. Это и
была Рыя, она же Рыа, она же Луя – непривычно звучащее для русского
уха имя каждый слышал, и произносил немного по-своему. По-тайски
оно, вроде как, означало «Лодка» или «Корабль». По сути, Рыя и
являлась кораблем – искусственным интеллектом, то ли царствовавшим,
то ли прислуживавшим на «Ковчеге», всегда являвшимся по первому
зову, в каюты – на экране, в остальные помещения – в виде внешне
неотличимой от живого человека голограммы.
