В понедельник 23 мая в 9.43 утра, находясь далеко не в самом лучшем настроении, я переступил порог здания Моссовета на Тверской. Настроение не поднимал даже находящийся во внутреннем кармане пиджака свежий номер еженедельника «Футбол», на обложке которого красовался я с Кубком европейских чемпионов в руках.
– Мальцев Егор Дмитриевич, – хмуро кивнул я дежурному лейтенанту, сверявшемуся со списком приглашённых.
Впрочем, он меня и так узнал, вон как разулыбался. Либо футбольный фанат, либо музыкальный. Хотя моя физиономия в последние годы всем уже, наверное, примелькалась. И это только на газетных и журнальных полосах. А вдобавок какой-то кооператив начал клепать плакаты с изображением как меня отдельно, так и в составе моей группы, явно передрав их с конвертов пластинок. Причём как раз вышедших изначально в Англии, а затем по лицензии в СССР, о чём я узнал незадолго до отлёта на родину. Вполне вероятно, что некий процент с пластинок, а возможно, и плакатов даже капает мне в авторские. Ну если и нет – ничего страшного, переживём.
Не знаю, как в провинции, а в Москве, кстати, в моду стали входить сумки-пакеты с красочными картинками, как это было в 1970-80-е годы в моей прошлой жизни. Так дошло до того, что буквально вчера я узрел девицу с таким пакетом, и там тоже красовалась моя физиономия. Вот плоды всенародной славы!
– Вот здесь распишитесь, пожалуйста, – указал лейтенант, с виду чуть постарше меня. – Спасибо, проходите, второй этаж, зал заседаний.
Я появился впритык, в зале уже собрался народ, все, кто должен был принимать участие в грядущем фестивале. Участвовали, само собой, бесплатно, учитывая его благотворительный статус, а многие ведь наверняка от чистого сердца поддерживали цель акции – перевод собранных средств в помощь детям Африки.
– Егор, привет! – Кобзон крепко стиснул моё предплечье, широко улыбаясь.
Силён, чертяка, недаром в юности боксом занимался, теперь ещё, чего доброго, синяки останутся.
– О, смотрите, Егор Мальцев! – Это уже Магомаев оповестил всех присутствующих о моём появлении и тоже кинулся обнимать.
Следом потянулись остальные: Хиль, Миансарова, Бернес, Пьеха, Клемент… В общем, все, с кем мне довелось работать в качестве автора песен. Подошла и Кристалинская, до этого разговаривавшая с Клемент. Гуляев протянул свою крепкую ладонь, пророкотав сочным баритоном:
