Состав дёрнулся, и, скрежеща, железной змеёй пополз по рельсам,
медленно набирая ход, будто подкрадываясь к жертве. Проехав
немного, железнобокий Змей снова дёрнулся… а потом я увидел
железнодорожника, подкладывающего под колёса башмак, и почти
мистическое очарование момента пропало, как и не было.
Жаль… Я уже почти поверил, что вокруг – страшненький,
постапокалипсический, но такой яркий и интересный мир, где на
развалинах техногенной цивилизации живут железные драконы, а
генетически изменённые потомки людей, ставшие гномами и эльфами,
ведут между собой войну за ресурсы и артефакты ушедшего мира.
Вздохнув, снова прислонился потным лбом к нечистому прохладному
стеклу, глядя разом вовне и внутрь себя. Вокруг – один сплошной
материализм, с железнодорожным социалистическим оттенком, унылый и
скучный, чёрно-белый в полумраке начинающегося утра, и до оторопи
напоминающий дрянной чёрно-белый фильм, склеенный из плохо
сохранившихся кусочков документального кино.
Документальность эта то ли нарушается, а то ли, напротив,
подчёркивается разного рода деталями, который полно в обыденной
жизни, но которых невозможно прочувствовать в кинохронике.
Нос забивают густые запахи креозота, металла, мазута и всего
того, чем богаты железные дороги Советского Союза. Если закрыть в
вагоне окна, отрезая дорогу вползающим в любое отверстие запахам,
вполне осязаемым и материальным, на смену им придут другие, не
менее материальные, и, пожалуй, ещё более удушливые – немытых тел,
перегара, махорочного дыма и чёрт те какого груза, перевозимого в
баулах, корзинах и мешках.
Мешки эти повизгивают, квохчут, растекаются подозрительными
пятнами и пахнут травами, ягодами, начавшимся портиться мясом,
навозом и сивухой разом. Ничего нового. Всё тот же барак, только
более концентрированный, акцентированный, вставший на колёса и
двигающийся через страну.
- Да ёб… - окончание экспрессивной фразы железнодорожника в
оранжевом, замызганном донельзя жилете, скрыл гудок паровоза. Да
собственно, и начало…
Не то чтобы мне было хоть сколько-нибудь интересны жизненные
перипетии железнодорожных рабочих и паровозных бригад, их
замысловатые отношения с начальством и между собой, переходящие
вымпелы, социалистические обязательства и собственно судьбы... Но
мне так скучно, вязко и тоскливо, что мозг, не зная, чем себя
занять, хватается за любую ерунду.
