ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
10 августа 2010
Хо Ян гнал машину по горному серпантину беспечно, на такой скорости, словно был бессмертным. На поворотах сердце выпрыгивало из груди, и Цин Ченю мерещилось: вот машину заносит, она пытается затормозить, шины с визгом буксуют на дороге, круг, другой, третий – и новенькая, пронзительно-алая «тойота» летит в пропасть. Грохот, взрыв – как в кино, – эхо его разносится по окрестным ущельям. И наступает тишина.
Мертвая тишина.
Чень тряхнул головой, отгоняя дурные, злые мысли. Хо Ян – придурок, но придурок везучий. Такие, как он, не попадают в аварии, не платят за свои ошибки и преступления. Такие, как Хо Ян, на удивление живучи.
— Далеко еще, Четырехглазый?
Чень поморщился. Хотелось промолчать – он терпеть не мог это глупое прозвище, впрочем его бы раздражало и любое другое. Прозвища, они для друзей, а их-то у Ченя и не было.
— За следующим поворотом увидишь вход в ущелье, — ответил он. – Сбавляй скорость.
На секунду показалось, что Хо Ян так и будет гнать вперед, и страшное видение все же сбудется. Но вот машина сбросила скорость, весьма изящно вписалась в поворот и затормозила. Дорога раздваивалась. Вправо она шла с прежними извивами вдоль отвесной скалы; слева начинался тоннель, прорубленный в скале много сотен лет тому назад. Он был широк, без труда разъехались бы и три машины, и совсем короток. Всего десяток метров, и впереди уже видно было затененное, залитое зеленоватым светом ущелье, которое вело в долину Цинтай. С краю притулился небольшой магазинчик, последний оплот цивилизации.
За семнадцать лет, кажется, ничего не поменялось, и даже вывеска осталась прежней, какой ее запомнил Чень: прямоугольный кусок жести, на котором грубо нарисована гора. Надпись стерлась больше чем наполовину, иероглифы поменяли свое значение, и прочесть что-либо было невозможно. На пороге, облокотившись на старый, видавший виды холодильник с мороженым и пивом, сидел хозяин, сухой, голенастый, неопределенного вида. Даже с расстояния Чень мог учуять вонь его дешевой, самопальной сигареты. Табак выращивали прямо тут, в долине. Во всяком случае, тут это называли табаком.
Дядюшка Яо…
— Твою мать! – Хо Ян бросил взгляд на приборную доску. – Бензин на исходе.
«Еще бы, — мрачно подумал Чень. – Так гнать, дрифтовать. Чудо, что мы сюда добрались».
