Я сразу поняла, что эта кукла особенная. Дело даже не в том, что у нее настоящие человеческие волосы: в XIX веке часто прошивали кукол именно живыми волосами, и в моей коллекции уже была одна такая. Но эта совершенно на нее не похожа. Наверное, глаза ее меня заворожили: огромные, стеклянные, густо-синего цвета с тончайшими золотыми прожилками на радужке. Они были отлиты с таким поразительным мастерством, что создавалось впечатление, будто кукла смотрела на меня все то время, пока мы с продавцом сговаривались о цене.
Продавец, кстати, мне не понравился. Мы встретились в макдачной на Лиговке, и он с аппетитом уплетал бургер, когда я вошла – а после едва промокнул руки салфеткой, прежде чем поднять куклу девятнадцатого века (!!!) в оригинальном, как он утверждал, аутфите ! Назвался Яковом, и то как-то неуверенно. Имя наверняка выдумал. А уж когда озвучил цену, совершенно мизерную для оригинала – я поняла: мошенник. И кукла его – новодел «под старину».
Но потом я взяла на руки увесистое тряпичное тельце и увидела, как склонилась набок фарфоровая головка – будто живая. И только теперь отметила, что волосы ее почти такого же сумасшедшего медного оттенка, как мои собственные. Эта кукла должна быть моей. Черт с ним, что поддельная, за такую цену переживу.
А Яков этот вообще странный тип: ему будто было наплевать и на куклу, и на сделку, и даже на эсэмэску об оплате, что упала ему на телефон. Жрал свой бургер и нахваливал, как с голодного края сбежал.
Жаль, что это меня не насторожило.
— Марго! – крикнул он вдогонку, когда я, бережно держа куклу, уже вышла на парковку. – Вы не удаляйте пока мой номер. Может, пригодится еще.
— Сдался ты мне сто лет… - буркнула я под нос и даже головы не повернула.
Домой я вернулась к ночи, а весь день моталась по рабочим делам: куклы – это хобби, на которое я трачу все свободные деньги, а на хлеб вообще-то зарабатываю веб-дизайном.
Что касается моей жизни, то вышла она самой обыкновенной, даже внимания заострить не на чем. Родилась двадцать семь лет назад в Магнитогорске, городок такой есть на Урале; была старшей из трех сестер и, сколько себя помню, нянчилась с малышней. С тех пор бегу подальше, едва заслышав детский плач. Привычка. Единственной отдушиной тогда было шитье на кукол – тех самых подделок под «Барби» с дутым телом и волосами-мочалкой, все девчонки 90-х с такими играли. А я не столько играла, сколько рисовала наряды, да после по этим эскизам обшивала своих кукол с головы до ног: мечтала стать модельером, как вырасту. Родители в этом углядели великий талант к рисованию и отдали меня в художественную школу.
