Событие первое
Только как же в одиночку бегать наперегонки
Так умеют бегать только записные дураки
- Алексей Петрович, не мельтеши.
Согласен, дурак. Только я не сам по себе дурак, я немец. Привык,
понимаешь, с удобством воевать. Клозет тёплый, чашечка кофе
турецкого, опять же жопа у меня от ваших лошадей болит. Сядь вон в
креслу, наслаждайся минутами спокойствия. Так и о безопасности
нашей подумай, ты как на левый борт перебегаешь, так расшива
заваливается влево, как на правый, так вправо. Расшатаешь всю
конструкцию, и потонем в мутных, грязных водах сей реки. А
представь, как плохо тонуть, когда конские яблоки кругом плавают.
Ладно, просто, как порядочный человек, утонул, а вот утонуть с
полным ртом дерьма – это совсем другая история. Приходишь ты к
вратам рая и Святой Пётр тебя и спрашивает: «Хто ты есть такой»? А
ты рот раскрываешь и пытаешься ответить, а там какашки одни и
заплюёшь апостола Петра.
- Еретик ты, Пётр Христианович, -
Алексей Петрович плюхнулся в «креслу».
Князь Витгенштейн под себя плотнику
заказал. Огромное, с довольно сильно наклонённой спинкой, и чуть,
градусов на пятнадцать, заваленным внутрь сиденьем. Сидишь почти
как в шезлонге. Под задницей, на ремешках, чтобы не сбивалась,
подушечка бархатная набитая шерстью верблюжьей. Если бы не под себя
ваял Брехт эти кресла, то с разбегу бросившийся в кресло
собеседник, раздавил бы его к чертям собачьим. Нет, в гвардию
специально солдатиков высоких набирают, особенно в гренадёры и в
кавалергарды, но все они рядовые в основном. Офицеров размерами с
князя Витгенштейна почти нет, а этот есть. Нарисовался, не сотрёшь.
Всего на два сантиметра ниже Петра Христиановича, а в плечах, как
это ни странно, даже ширше. Бугай такой, с Валуева размерами. Сам
пригласил Брехт его в это путешествие. Да и не просто пригласил, а
разыскал с трудом на необъятных просторах нашей «необъятной»
Родины. В Вильне командовал подполковник ротой конной артиллерии. А
и правильно. Вольнодумец и заговорщик. В Алексеевском равелине
успел посидеть при Павле и, в отличие от тысяч офицеров и
генералов, отсидел подполковник почти за дело. Принимал активное
участие в создании Смоленского офицерского политического кружка,
который можно назвать предтечей декабристов. Заговор задумывал
против Павла. Хорошо Павел человек вспыльчивый, но отходчивый,
отправил в ссылку Алексея Петровича в Кострому, где снимал тот
комнатушку в доходном доме вместе с ещё одним товарищем, что сейчас
с фужером кислятины белой (моча мочой) сидит, в усы ухмыляясь, в
соседнем огромном кресле. Но для этого персонажа кресло великовато,
ножки до земли не дотягиваются. Бултыхаются ножки. Или ножки – это
как раз у кресла. А у персонажа? Ногульки? Он (персонаж с
кривоватыми и коротковатыми ногульками) не с ними едет, так, по
пути. Начальник большой. До Царицына только, а там, по
несуществующему ещё Волго-Дону, на коняшках своих неприхотливых
переправится на свой любимый Дон. Где он самый, что ни наесть,
главный главнюк.
