Четверг, 11 января 1979 года. День
Москва, Ленинские горы
За огромным окном аудитории падал снег. Белые хлопья слетали с
небес отвесно и плавно, как пух, покрывая грешную землю. Снегопад
глушил веселые голоса студентов, затирал отдаленные шумы – и
смыкался с гулкой тишиной залы.
Я неслышно вздохнул, словно боясь смахнуть колдовское безмолвие.
В такие минуты разум отдыхает, выпуская на волю необузданные
фантазии, причудливо искажающие реал, и ты поддаешься очарованию
сказки.
Даже суровые мужи, окостеневшие циники, нет-нет, да и покосятся
на высверки новогодней елки – а не домовой ли манит в темный угол,
за блеск шаров и хвойную колючесть? Гирлянда ли мерцает ломким
светом или зовущий огонек фонарика? И не на своды ли кроличьей норы
падает его трепетный отблеск?
С сожалением я отшагнул, и легкий скрип паркета развеял тень
чудес.
«Подлинная жизнь куда интересней воображаемой!» - мне почти
удалось себя убедить, и ладонь скомкала влажную тряпку.
Мокрые полосы грубо стирали череду доказательств, выписанных на
доске, замещая меловую белизну уравнений черной пустотой
незнания.
«Не фиг тут поэтизировать, - усмехнулся я, щепетно отряхивая
пальцы. – Тянет к высокому штилю? Лопату в руки – и марш снег
расчищать!»
А вообще-то, нравится мне бывать на Физфаке именно в обеденный
перерыв, в нестойкое отишие между парами.
«Еще бы тебе не нравилось! – фыркнул я, борясь с романтическим
настроем. – Сам-то, небось, в полдвенадцатого налопался. Теперь
можно и в вышних сферах парить!»
Громыхнула высокая дверь, пропуская Иваненко. Дмитрий Дмитриевич
был с утра свеж и рассеян. Впрочем, как и всегда. Мозги у
выдающихся особей рода человеческого не простаивают.
- Дим Димыч, здрасте! – поклонился я светским манером.
- О, Миша! – оживился профессор. – Как диссертация?
- Строчу, - мельком улыбнулся я. – М-м… Вы обедали хоть?
- Сыт, сыт! – нетерпеливо отмахнулся Иваненко. Сложив стопку
журналов на столе, он жаждуще потер руки. – Ну-с, что
интересненького надумали?
- Тахионный излучатель, - ляпнул я. – Или ускоритель, можно и
так… Теорию, хоть и шаткую, подвел. Принципиальная схема ясна.
Лицо у Дим Димыча не вытянулось, как обычно пишут в романах, но
умные глаза наполнились разочарованием.
- Миша, вы серьезно? – затянул научрук, выдавая нетерпеливую
досаду. – А вам известно, что данный излучатель невозможен?
