ПРОЛОГ
Среда 9 апреля 1975 года, день
Москва, Кремль
Ночь стояла теплая, радуя истинной весной, а с утра погода,
точно избалованная женщина, раскапризничалась. Небо надулось,
вспухло промозглыми тучами, и поплыла ясная даль жалобной
акварелью, будто растворяясь в серой, мглистой измороси.
«Переменная облачность, - вспомнил Брежнев прогноз по «Времени»,
- местами слабые осадки…»
Тихонечко, словно крадучись, он приблизился к закапанному окну.
Над мокрой зеленой крышей Арсенала укалывала провисшую хмарь
Троицкая башня, выше всех задирая рубиновую звезду. «Книжки» на
проспекте Калинина, смазанные сыростью, почти «не читались», а
МИДовская высотка мерещилась грязно-синей шпилястой тенью.
Леонид Ильич вздохнул – не горестно, не тяжко, а с радостной
облегченностью. Жуткие эшафотные ночи, тошная и мутная дневная
пелена, в которой бредешь из крайних сил, а вырваться не можешь,
как в дурном сне – все это схлынуло прочь. Словно мыльная пена с
плеч долой, лишь окатишь их из банной шайки. А тут и стакана
хватило…
Генеральный секретарь ЦК КПСС не удержал в себе развернувшееся,
ищущее выхода ликование, и коротко просмеялся. Ах, какое же это счастье – ничего не ощущать! Лишь
молодой и здоровый парубок не ведает, что у него есть сердце или
сосуды… Но, когда тебе под семьдесят, каждая болячка ноет, давит,
нашёптывая будто: «Mementomori!»
Генсек фыркнул смешливо, припомнив,
как его бесил Суслов еще на прошлой неделе… Да, за день до охоты, в
четверг - Политбюро как раз сбрелось позаседать. Все, главное,
усталые, скучные, так и ждут усыпляющего воркованья про великие
победы да свершенья, надеются, что ничего-то им не поручат, не
прикажут исполнить и доложить, а Михаил Андреич их правдой
наотмашь, по брыластым сусалам! Еще и руки потирает, будто в азарте
– ах, что за проблемка образовалась! Ух, как мы ее
сейчас!..
Да-а… Пока сам не глотнул «живой
воды», не разумел, отчего «человек в футляре», как тишком прозывают
Суслова, вдруг покинул свою незримую тару.
- Э-эх! – крякнул Брежнев, звонко
хлопая в крепкие ладоши.
Не приседая за огромный стол, он
щелкнул пальцем по знаменитым «рогатым часам», вписанным в
блестящий штурвальчик. «Партия – наш рулевой!» - усмехнулся
Генеральный. Как там Костя вчера выдал?.. Пароход… Нет, «корабль
«СССР»!
«Ага! – развеселился Леонид Ильич. -
Двадцать пять капитанов вцепились в колесо с ручками, и ты еще
попробуй их убеди рулить дружно! К-коллегиальное руководство, мать
вашу… - он посерьезнел, и лишь слабая, едва намеченная улыбочка, то
озорная, то ехидная, сминала губы. – А не пора ли тебе, Леня, на
повышение идти? М-м?»
