Прорыв трех наемных рот из
окруженного лагеря под Кермартеном прошел для нас как по маслу. Мы
мало того, что не понесли значительных потерь, благодаря надлежащей
организации сумев собрать на повозки вагенбурга тяжелораненых и
наиболее богато выглядевшие трупы нападавших, но и даже взяли
десяток пленных. Последних, впрочем, могло быть и больше, но брали
их уже на исходе прорыва, когда стало понятно, что пытавшиеся на
остановить хоругви поместного ополчения
выдохлись[1] и следующей атаки не
будет.
Принятое нами построение – три
шеренги солдат роты, подпертые резервной группой и выстроенными
«подковой» обозными повозками, оказалось для врага неожиданностью.
Как я не опасался за самые уязвимые точки данной формации, а именно
смыкавшихся с пехотой лошадей угловых запряжек «подковы»,
защищённых одними только кожано–кольчужными попонами и снятыми с
туш боевых коней наголовниками, целенаправленной атаки в этом
направлении не последовало. Кони следующих за первой телег, укрытые
от контакта с врагом впередиидущими повозками, могли поражаться
только метательным оружием, с чем у наседавшей на нас поместной
кавалерии было кисло. Собственно, даже атакуя в лоб, та не особенно
нажимала – храбрец прорвавший строй роты оказывался бы на
ограниченном пятачке, где продолжению движения вперед мешали конные
запряжки, а с флангов и тылу брали бы в оборот бойцы третьей
шеренги и располагавшегося за ней резерва.
Короче говоря, среди супостата
героев, желающих прославиться своими подвигами посмертноне нашлось,
благодаря чему в противостоянии с сдержавшем коней и соответственно
топчущимся на месте рыцарством морально устойчивая тяжелая пехота
была способна разговаривать на равных. Если не более –
количество острых предметов на погонный метр фронта у пехоты
практически всегда больше. Благо что «Вепри Бир–Эйдина» к этому
времени в тяжелую пехоту превратились далеко не только по одному
названию – захваченных в предыдущих боях трофеев у нас оказалось
более чем достаточно, чтобы одеть в железо не только костяк
подразделения, но и новобранцев. Включая в них захваченных нами
пленных.
Солдатики из «Кельмской рыси», весь
комсостав которой я нежданно–негаданно вырубил, предложенным наймом
были счастливы чуть ли не до мокрых штанов. Обмену пленными после
разгрома и гибели всего командного состава своей роты они подлежали
по остаточному курсу, так что люди небезосновательно опасались, что
их могут банально вырезать, чтобы впустую не кормить. По следам
такого успеха, я за совершенно смешные деньги пленных солдат из
этой роты даже и у соседей выкупил.
