- Земную жизнь пройдя до середины, я очутился в сумрачном лесу,
утратив правый путь во тьме долины…
Стас сидел на своей шконке и бездумно глядел в потолок. После
приключений на Насыпи его ночное зрение снова улучшилось. А робкого
огонька лучины где-то у входа вполне хватало для разглядывания
деталей. Не то, чтобы он действительно хотел рассматривать убогую
обстановку их древней казармы.
Он устало вздохнул, снова оглянулся на соседнюю с ним койку, где
все также лежал без движения Юншэн. Ни он, ни Юлвей так и не пришли
в себя. Десятник ушёл к доктору, чтобы расспросить его об их
состоянии, причём ушёл вместе с куратором, что позволяло надеяться
на благополучный исход. И все же это царапало ему сердце.
Лунный свет проникал сквозь тонкие прорехи в стенах и под
крышей, серебрил безжизненным неверным светом попавшие под тонкие
лучи участки кожи, навевал хандру и фатализм. Небесное светило
словно бы доказывало бессмысленность пройденной жизни, по сравнению
с вечностью неизменного спутника Земли. Заставляло смириться с
потерями и неудачами. Что они перед лицом вечности?
Однако Стас не был бы собой, если бы так покорно принимал
превратности судьбы. В конце-концов, как серебро Луны являлось
отражением солнечного светила, так и ужасная неизбежность
человеческой смерти лишь подводила итог предшествующей жизни.
"Серебристый лунный свет, да? А ведь он совсем не похож на
солнечный. Зря я считал его не более, чем отражением. Надо будет
попытаться выделить именно лунный спектр, как говорилось в том
задании. Только хватит ли мне сил? Да уж. Даже себе помочь не могу,
не то, что Юншэну…"
Он снова оглянулся на койку, где лежал безжизненной колодой
молодой алхимик. Наверное, единственный, кого Стас мог безо всяких
оговорок назвать своим другом. Первым в этом прекрасном и яростном
мире. Он снова издал тяжелый вздох. Стас не переживал бы так, не
поведай фармацевт ему свою историю.
Однако теперь он знал, что тот чувствует невыносимую боль от
любой Ци в теле, даже своей собственной. Слишком уж стал потрепан
его организм после странного семейного ритуала. Слишком заражен
шлаками и токсинами, вдобавок к тем, которые присутствовали у
любого не-культиватора. Вторжение чуждой Ци со стремлением
навредить само по себе являлось серьезным испытанием, а уж для
подобного человека… Единственная надежда была лишь в том, что Юншэн
в своем состоянии не слишком отличался от их
мечника-аристократа.
