Песок в часах по-змеиному шипел, подгоняя и мешая сосредоточиться. Эйлин вздохнула и сильно надавила пальцами на потяжелевшие веки.
– Госпожа Лавкрофт, если не готовы к зачету, так и скажите. Не задерживайте остальных.
– Нет-нет, все под контролем.
Эйлин не считала себя выдающейся иллюзионисткой, по крайней мере пока, но миражи из солнечного света обычно получались у нее с первой попытки. Почему сегодня не удается, непонятно. Может, переволновалась? Неуверенность царапнула изнутри. Студенты за спиной зашептались, и Эйлин разозлилась: мало что поддержки от них не дождешься, так еще и мешают.
Она зачерпнула в пригоршню пыльных солнечных лучей, падавших цветным узором из витражного окна, вытянула руку перед собой и плавно растянула свет в полосу.
Раз. Два. Три.
В воздухе замаячил размытый золотистый силуэт. Он быстро рос, превращаясь в удивительно красивого ребенка, похожего на ангелочка.
Лица экзаменаторов смягчились. Менталисты – что с них взять. Эйлин облизала пересохшие губы и занялась деталями. Идею по очарованию комиссии подкинул, кстати, куратор.
Дело шло хуже, чем на тренировках: иллюзия не подчинялась, норовив рассеяться. Может, потому что Эйлин сомневалась в существовании ангелов?
Наконец ей удалось вернуть контроль. Образ «оживал». На лице малыша заиграла улыбка, добрая, с хитрецой. Иллюзия пахла медом. Странно. Наверное, за Пиковым поясом, окружившим академию по периметру, все еще цвел вереск…
– Сконцентрируйся!
Голос преподавателя по общей иллюзии, господина Зоркина, отвлек от мыслей о бесконечных полях, щемящая тоска, на которой сконцентрировалась Эйлин, уступила место раздражению. Она перевела взгляд на куратора, и тот вскочил, прикрыв рот ладонью.
Лучшие иллюзии создавались из энергии. Новичкам в качестве дополнительных ресурсов предлагалось использовать собственные наиболее сильные чувства. И в этом Эйлин дала бы сто очков вперед любому: ее болезненной неудовлетворенности реальностью хватит на миражи всех студентов факультета вместе взятых. Но не сегодня. Не сейчас.
Ангел вздрогнул, потеряв контакт с хозяйкой. Милая мордашка обезобразилась, из пухлого ротика вывалился толстый раздвоенный язык, землисто-серый, похожий на мертвую змею. В огромном зале раздался хлопок, созвучный со взрывом неправильно установленного фейерверка: иллюзия разлетелась на мириады крупиц света, заполнив сиянием все вокруг. Глава комиссии, господин Жильбер, истинный спартанец в выказывании хоть малейшего одобрения, постучал ручкой по графе с именем Эйлин.
