Говорят, первое детское воспоминание порождает развёртывание событий таким, а не иным образом, в твоей дальнейшей взрослой жизни.
Есть у меня одно такое, в котором безраздельно сплелись в клубок безграничное счастье и самая сильная боль – боль безвозвратной утраты того, что делало счастливой тогда, когда ещё не понимала, что радость находится внутри и не может зависеть от каких-то внешних вещей.
Что за воспоминание вызывает у меня такие полярные чувства?
Это был Он. Бегемотик. Которого отец подарил на второй в моей жизни день рождения. Надутый бегемот был таких больших размеров, что я едва могла взобраться на него верхом, и всё прыгала, прыгала… а комната полнилась заливистым детским смехом. Бегемотик казался (и теперь я помню его именно таким) синим, с голубыми пятнами. А на самом деле, утверждает мама, он был цвета белорусских болот и имел грязно-зелёную с карим – защитную – окраску. Так я убедилась в том, что дети двух лет на самом деле не различают зелёного цвета, принимая его за синий. Явление, которое ещё заявит о себе много лет спустя и сыграет со мной (хорошую ли?) шутку.
Однажды, не то завидуя моей детской радости, а если нет, то почему? – отец, беря с меня пример, взгромоздился на моего бегемотика и тот, не выдержав тяжести, лопнул. Нет слов, способных с точностью передать пережитое в тот миг отчаяние!
Боль потери сотрётся с годами, но память о ней останется. Память надолго завладеет моей сущностью, диктуя правила поведения, навязывая отношения с мужчинами, не способными доставить того неимоверного счастья обладания чем-то стоящим, которое пережила в детстве, но вместе с тем не могущими причинить и острой, разрывающей душу на части, боли.
Так будет продолжаться до тех пор, пока вышедшее из-под контроля колесо судьбы не столкнёт меня лицом к лицу с Её Величеством Любовью. Любви боль оказалась кратчайшим путём познания Бога. И я ни за что не променяла бы эту сладкую боль, синоним слова жизнь, на отупение небытия. Вот это – найти себя в себе, найти, не отпустить, ничего не упустить – цель исповеди.
