Окно
Мыслям, которые приходят в голову, когда сидишь взаперти, доверять нельзя. Так говорила Люся. Но других у меня никогда не было. И если мне приходилось выходить из дому, то в голове сразу делалось пусто.
Мы с Люсей поженились, когда нам обоим было по двадцать пять. Накануне свадьбы она сказала, что сделает из меня человека. У Люси был большой бюст, красивая талия, и я полностью ей доверился. Через четыре года мы развелись. Люся объявила, что я совершенно безнадежен. Видимо, я сделал ошибку, когда однажды честно признался ей, что в детстве мечтал работать в булочной продавцом. После развода мы какое-то время встречались и один раз даже вместе ездили в Крым отдыхать. Потом Люся вышла замуж за американца и уехала в США. А я остался здесь. Остался в своей однокомнатной квартире на площади Мужества. Мои друзья ласково называют ее “живопырней”.
– Окна на восток! Великолепный вид! С утра солнце! Свежий воздух! Зеленый район! – выталкивала слова конторская служащая, круглая тетка с фиолетовыми волосами и массивной брошью на внушительной груди. Мама сидела на стуле, приставленном боком к желтому тощему столу, и дер жала меня, трехлетнего, за руку. Я не понимал, почему фиолетовая тетка хочет, чтоб мы жили в зеленом районе. Мне мечталось жить в красном. Наверное, уже тогда во мне начали просыпаться левые идеалы. В зеленом, это я уж знал наверняка, будет неинтересно. И еще хотелось в туалет по-маленькому. В детстве это желание охватывает тебя почему-то внезапно, как петербургского поэта-верлибриста вдохновение.
Я выкрутил руку из маминой ладони:
– Мам, я писать хочу!
– У вас тут есть туалет? – перебила мама фиолетовую тетку. – Извините нас.
Та улыбнулась.
– Да завсегда пожалуйста! Я ж понимаю… У меня ж дома такой же. Раньше вот тоже – все писать просился, я уставала, а теперь вырос – я думала, ну все, слава богу, так он того хуже – велосипед просит. А зарплаты у нас… сами знаете… какой там велосипед… Так что радуйтесь пока, Вера Викторовна.
Мама поднялась.
– Пойдете по коридору, налево до конца, – фиолетовая вытянула вперед ладонь и как-то странно ее изогнула.
– Мы быстро, – кивнула мама. – Пошли, Андрюша!
– Не торопитесь. Служенье муз, сами знаете, не терпит… Правда? – и тетка мне заговорщицки подмигнула. Я уткнулся в мамин рукав.