Магнитофон выдал в эфир первые такты
"Por montañas y praderas«[i] а затем, нарочито раскатывая в
микрофон букву «р», заговорил Хорхе, назначенный диктором:
— ¡Escucho la Radio Rebelde!
[ii]
И пошел дальше шпарить по бумажке
сегодняшнее сообщение, чтобы побыстрее уступить место трем индейцам
— кечуа, аймару и гуарани — с переводом на их языки.
Провода от взятого с боем
радиооборудования вились в соседнюю пещерку, ее пришлось завесить
двумя одеялами для лучшей звукоизоляции — там фырчал
бензогенератор. Вася подумал, что хорошо бы для мобильности
смонтировать все в кузове грузовика, ну, или двух, чтобы после
окончания передачи быстро переезжать на новое место, а не возиться
с погрузкой. Авиация временно бездействует, но надолго ли? Пока
сообщения короткие, армия просто не успевает запеленговать и
передать координаты летчикам, а они — долететь до места и
обнаружить «станцию». Но эфир чем дальше, тем длиннее, рано или
поздно радиопередатчик придется прикрывать от авианалетов.
С названием штабная группа возилась
два дня — «Радио Анд», «Революционное радио» и даже «Радио
национального освобождения» имели своих сторонников, как, впрочем,
и противников. Название выбрали после того, как Габриэль заметил,
что оно должны быть коротким, звучным и хорошо запоминаться. А на
бурные возражения что негоже тырить наименование Radio Rebelde у
легендарной радиостанции Фиделя в Сьерра-Маэстре, Че
безаппеляционно заявил, что Революционная повстанческая армия
Боливии имеет на это безусловное право.
Право это, не считая присутствия
самого Гевары, было обретено в бою. Восемь лет, с января 1959 года,
когда колонны барбудос вошли в Гавану, не было у многочисленных
революционных и партизанских движений, носителей самого верного
взгляда на борьбу с угнетением, даже десятой доли такой громкой
победы. Еще бы, взять не городок в глуши, а официальную столицу
государства!
Оглушительная оплеуха, полученная
режимом Баррьентоса, произвела такой эффект, что недели на две
стала темой в новостях по всему миру. Радио, газеты и телевидение
разделились по предпочтениям — одни верещали про «коммунистических
партизан» и требовали немедля выжечь каленым железом, другие
глубокомысленно рассуждали о скором крахе империализма, третьи
просто хихикали над правительством и президентом.
