Вид затянутого плотной массой мрачных облаков неба отбивал желание жить. Изредка наступали мгновенные просветления, словно солнце несмело пыталось пробиться сквозь заслон. Его лучи не согревали и греть уже не будут – зима в самом разгаре. Снег, несущийся в лицо колючим встречным ветром, угрожающе призывал путника вернуться. Но тот, зябко прикрывая глаза посиневшей рукой, упрямо продвигался вперёд. Ему было холодно, потому что старенькая куртка – слишком плохая одёжка для прогулки по январской стуже. Ноги онемели, поскольку летние туфли не предназначены для зимних походов, когда толщина снежного покрова достигает едва не колен. Рукавиц или перчаток он не имел, словно бомж. Зато левая рука, находящаяся в дырявом кармане куртки, цепко сжимала закоченевшими пальцами заветный моток верёвки.
Человек направлялся в лес с твёрдым намерением прекратить изнурительную пытку – жизнь. Обыкновенно в подобных случаях желающий свести счёты с жизнью имеет для этого причину, которая кажется ему серьёзной и основательной – неизлечимая болезнь, смерть жены или иные драмы. Путник имел прекрасную жену, хороших детей, – иными словами, всё то, что мы привыкли называть семейным счастьем. Мало того, он имел за плечами два высших образования и учёную степень. Он написал два десятка книг на различную тематику, что само по себе свидетельствовало о его незаурядных способностях. Но у него не было ни денег, ни шансов их заработать в количестве, достаточном для обеспечения семьи. Фатальная безысходность, когда человеку отказывают в работе. Он выдержал год, едва сводя концы с концами, иногда тихонько плача при виде запавших от недоедания детских глаз. Жена мужественно терпела, поддерживая его пониманием. Он неустанно посещал заводы, фирмы, редакции, предлагая всем если не свой интеллект, то руки, но тщетно. Капитализм по-украински – страшная штука, потому что за устройство на работу надо платить деньги. К примеру, за то, чтобы тебя приняли учителем в школу, следовало заведующему РОНО заплатить 500 долларов. А где их взять?…
Он выдержал два года. Одежда давно пришла в негодность, шапку было стыдно надеть, костюм пришлось выбросить. На городских улицах его встречали десятки прохладно – безразличных глаз, владельцы которых подчёркнуто вежливо отказывали в трудоустройстве. Дома встречали глаза добрые, преданные, тёплые, – но голодные, несчастные. Эти взгляды приносили как облегчение, так и страдание. И именно страдание привело к отчаянному решению.
