Осень в тот год выдалась затяжная и теплая. Леса стояли убранные
в багряную позолоту, птицы пели на ветвях, а солнце щедро дарило
земле ласковое тепло. Порыжелая трава шуршала, палая осенняя листва
кружила в хороводе, подхватываемая ветром, что налетал из-за холма.
Ветер носил поднимаемый с земли сор, трепал гриву гнедого жеребца,
концы плаща его хозяина. Время от времени конь начинал перебирать
ногами, вскидывая голову, стричь ушами, прикусывая удила. Крепкая
рука в кожаной перчатке чуть натягивала поводья, сдерживая,
ободряюще похлопывала по лоснящейся шее. Сороки, на нижних ветвях
раскидистых ольх, с интересом провожали блестящими глазами-бусинами
проезжающего всадника. Закатные лучи играли на нагруднике,
отражались на притороченном к седлу шлеме. Рядом со шлемом
виднелась рукоять надежно увязанного в шкуры двуручного меча.
Второй клинок висел на поясе всадника, покачиваясь в такт ходу
жеребца.
Внезапно всадник насторожился. Придержав
коня, он привстал на стременах, прислушиваясь к порывам ветра, что
доносил с собой какие-то неясные, но, без сомнений, могущие нести
опасность звуки, ибо идти они могли только от людей. За долгие годы
скитаний различать подобное рыцарь мог уж без труда. Сороки
затрещали, распуская хвосты, сорвались, закружили над деревьями,
оставляя человека наедине с ветром, простором и криком, вновь
долетевшим из-за холма.
После некоторого колебания, всадник
решился. Тем более, что дорога все едино была одна. Повинуясь воле
хозяина, жеребец перешел на крупную рысь.
По ту сторону пригорка всадник осадил коня.
Рука сжала оголовье меча. На жухлой траве, густо покрывающей
подножье холма, барахталось по меньшей мере три человека. Оружие и
нехитрый походный скарб валялись тут же, чуть поодаль, позабытые в
пылу борьбы.
- Навались, робяты!
Плотный, коренастый толстяк с багровыми
щеками, окаймленными черной порослью, хрипя и скалясь точно
бешенный пес, занес над головой кулак, неловко ткнув в извивающиеся
тела.
- За ноги хватай! За... а, курва! - взвыл
другой голос. Из извивающейся путаницы рук и ног вынырнул тощий
тип, с золотушным лицом. Одной рукой он держался за красное точно
редис, опухшее ухо. - Держи ноги!
В самой середке свалки завозилось с новой
силой. Коротко хекнул бородач, ухватывая обеими руками обтянутую
штанами ногу без сапога, угодившую ему в живот.
