В.Большаков
ПРЕТОРИАНЕЦ
Глава 1. БОЙ НА ВЫСОКОЙ ТРОПЕ
Таджикская ССР, 1988 год
– «Стингер» слева! – закричал командир вертолета. – Твою-то
ма-ать…
Семиклассник Сергей Лобанов прилип к иллюминатору.
Огненно-дымный шлейф, оранжевый и загогулистый, догонял их
«Ми-восьмой», а на земле, в месте пуска, поднимались клубы пыли,
сверху походившие на облако. Ведомый вертолет ушел влево,
вычерчивая лопастями пунктирный световой круг, и канул за Памирские
горы.
– Уходим! Живо!
– Берегись!
Лобанов-старший, полковник и начальник заставы, рявкнул
командирским голосом:
– Вверх рви, вверх!
– А я что делаю? – огрызнулся пилот.
Сбоку просунулся штурман-оператор Федя Манюта, бледный до
синевы.
– Это засада! – завопил Манюта, глаза по пять копеек. – Все,
вешалка[1] нам!
– Молчать, «правак»![2] – заревел
полковник.
Надрывно свиристя, «вертушка» пошла набирать высоту. Поздно!
«Стингер» угодил в правый двигатель. Гром взрыва ударил по ушам,
а вертолет так подбросило, что Сергей вцепился в свой откидной
стульчик, боясь вылететь вон. Чудилось ему – прямо над ним проходит
железнодорожный состав, грохоча и скрежеща металлом.
«Все, – мелькнула паническая мысль, – отгулял я свои
каникулы!»
Приложив усилие, он оторвался от иллюминатора и глянул за дверь
со стеклянным окошком, задернутым зеленой шторкой. Там гудел и
качался грузовой отсек. У правого борта жались на жесткой скамье
Искандер со смешной фамилией Тиндарид и Гефестай Ярнаев,
одноклассники Сергея и наперсники детских забав. Рядом с ними,
хватаясь за пульт, сидел дядька Искандера и Гефестая, борттехник
Терентий Воронов. Это был немолодой жилистый мужчина с жестковатым
загорелым лицом и шапкой густых седеющих волос, одетый в потертый
комбез и коричневую кожанку с косыми молниями на карманах.
– Серый, надень, – Лобанов-старший сунул Лобанову-младшему шлем
с ларингами и натужно пошутил: – По ТэБэ полагается!
С трудом разлепив пальцы, Сергей натянул шлем-«горшок» и сжался,
оцепенело глядя на горный склон. Склон, качаясь и кренясь,
надвигался титанической клюшкой. Щас как вдарит по «шайбе»…
– Пытаюсь сесть! – проскрипело в наушниках.
«Да куда ж тут садиться?!» – ужаснулся Сергей.
Скат горы от седловины шел полого, а затем резко обрывался,
падая почти отвесно до самого дна долины Кала-и-Нур, километра на
полтора вниз. Только по самому перегибу кручи белела тропа,
расширяясь в одном месте, но и этот пятачок усыпали валуны. По
тропе «в ниточку» брело человек двадцать, ведя в поводу навьюченных
лошадей.
