Светлейший князь-протектор Аристрах Иоаннович Голицын свернул
свежий номер «Вестника Российской Империи» и посмотрел на меня. Во
взгляде его не было неприязни, только бесконечный холод и
безразличие.
— Как себя чувствуешь, Никто? — спросил он, глядя на меня с
ледяным любопытством. А ведь ты даже не знаешь, кто я, мальчик...
Сколько тебе, двадцать семь? Тридцать? Надо же, я начинаю терять
счет годам...
— Как себя чувствуешь, Никто? — повторил свой вопрос Голицын,
уже с долей брезгливого раздражения.
— Почему ты не бросишь делать это? — глухо спросил я, не
поднимая головы.
— Не брошу делать что? — его голос такой же, как у его отца.
Звучный, глубокий, полный достоинства и внутренней силы. Обладатель
такого голоса никак не может быть низким и вероломным человеком.
Да. Никак не может. И именно таким голосом ты зачитывал мне
приговор, Иоанн, лучший друг и названный брат.
— Читать мне газеты, светлейший князь-протектор, — я никак не
мог привыкнуть к новому звучанию своего голоса. Как будто ворона
каркает.
— Это мой долг, Никто, — молодой Голицын встал со стула.
Отряхнул несуществующие пылинки со своего белоснежного кителя.
Молодой еще совсем. Для него пока все это чертовски важно — тяжелый
шелк придворных мундиров, отороченная горностаем мантия, золоченый
эфес шпаги. Перстень с красным камнем — знак благости Всеблагого
Отца, широкий золотой ободок обручального кольца и три тонких
серебряных — трое детей. Трость из черного дерева с шаром — знак
распорядителя церемоний... Некоторые из медалей и нагрудных знаков
были мне незнакомы. — В отличие от тебя, у меня есть честь и
достоинство.
— Честь... — прокаркал я. — Ты даже не знаешь, кто я...
— Как себя чувствуешь, Никто? — еще раз повторил ритуальный
вопрос Голицын и посмотрел на часы. Если сейчас я отвечу, что
хорошо, то он уйдет. Если отвечу, что плохо, то он тоже уйдет, но
вместо него явится невесомая стерильная медсестра в сопровождении
пары здоровенных ликторов и сделает мне укол. Золотая жижа,
омерзительное изобретение моего друга и соратника Прошки Брюса.
Злая пародия на эликсир бессмертия. Прошки Брюса больше нет, зато
его отравой меня пичкать продолжают. Чтобы я оставался в живых и
слушал, как лощеный отпрыск моего бывшего друга и моей бывшей
невесты каждую неделю зачитывает мне новости. Чтобы знал, как этот
мир живет без меня. Без моего рода. Без моей крови.
