Миссия для
чужеземца
или
Возвращение
Алателя
Часть первая.
Уйкеас
Со стороны невидимых гор подул ветер.
Черные облака полетели на край неба. Стена травы вздрогнула, и
серая, словно посыпанная пеплом, волна побежала к лесу. От реки
потянуло терпким запахом лугового ореха. В воздух поднялись
треугольники семян ночного белокрыльника и понеслись вслед за
облаками. Все живое в лесу и на лугу спряталось и замерло,
парализованное страхом.
Огромная волчица мелькнула среди
деревьев и нырнула в траву. Стебли хлестнули по морде. Капли росы
повисли на шкуре. Приятная свежесть пробежала по телу. Она упала и
перекатилась с боку на бок. В желудке заурчало. Неосторожный
охотник был не лучшей добычей, но сытость наступила. Жаль, что они
почти сразу умирают. Жаль, что не видят, как она их поедает. Может
быть, надо начинать с ног? Волчица сглотнула кровавую слюну и вдруг
замерла. Следующая жертва?
Она ловила эмоции как запахи. Чаще
всего тревогу, страх, ужас, беспомощность. Но не теперь.
Неизвестный не боялся. Неприятное удивление переполняло его, но не
страх. Волчица согнула мощные лапы и прижалась к почве. Ни звука не
раздавалось вокруг, и все-таки кто-то был рядом. Ну не глупая же
трава коснулась ее своею мыслью. Волчица напряглась, рванулась к
источнику брезгливости и вдруг поняла. Чужой в ней! Забрался внутрь
и смотрел ее глазами. Поймать! Поздно...
Присутствие стерлось. Еще мгновение,
ловя улетающее сознание, волчица его глазами видела луг, себя,
напряженную и черную на вытоптанной траве, и вот все исчезло.
Неужели кто-то сумел вторгнуться в нее и так легко ушел? Волчица
подняла морду и, захлебываясь ненавистью, огласила ночь воем, от
которого у случайного путника, окажись он ближе, чем в полудне
пути, неминуемо бы помутился рассудок. Если бы сердце выдержало. Но
вой затих, и только прояснившееся черное небо смотрело на
опустевший луг глазами двух лун. Красной и лиловой.
- Рядовой Арбанов!
- Я!
- Ко мне!
- Есть!
Молодой солдатик в высоленной потом
форме, кирзовых ботинках и обвисшей панаме показательно бодро
пробежал по песку и вытянулся перед вылезшим из раскаленного
«уазика» офицером.
- Товарищ майор, рядовой Арбанов по
вашему приказанию прибыл!
Майор снял фуражку, вытер носовым
платком слипшиеся от жары волосы, вернул головной убор на место,
поправил, приложив ладонь к переносице. Медленно, с нескрываемым
сожалением оглядел солдата, перевел взгляд на отвалы песка, на
брошенную лопату, на тяжелый сверток зеленой маскировочной сети, на
замершую у бархана разлапистую пусковую установку и побрел в
сторону штабного кунга, бросив через плечо:
