С тех пор, как ранним утром, выйдя на порог забрать молоко,
миссис Дурсль обнаружила на крыльце вовсе не молоко, а своего
полуторагодовалого племянника и пространное письмо о том, что
родители мальчика мертвы, и что она его единственная родственница,
прошло пять лет.
Пять лет, полных боли и нервов, где единственной отрадой был её
ненаглядный Дадли, тогда как Гарри Поттер, будь он неладен, пошёл
весь в свою сумасшедшую мать и оказался таким же ненормальным. За
эти годы он поджигал шторы, испарял овсянку, и лишь один раз его
волшебство оказалось полезным, когда она наказала мальчишку и
велела подстричь усохшие ветки у розовых кустов, но они каким-то
образом стали снова живыми. И это был единственный раз, когда
Петуния не смогла наказать племянника – уж больно розовые кусты
были пышны на зависть соседям.
И вот настал шестой день рождения Гарри Джеймса Поттера, и он
опять "это" сделал. Вернон взревел, что с него хватит, и что раз
они сами не могут выбить из мальчишки эту дурь, значит он найдёт
тех, кто сможет это сделать. Стоило ему немного успокоиться и сесть
за стол с утренней газетой и кофе, как не прошло и пяти минут, а
Вернон, пританцовывая и радостно улыбаясь, зашёл в гостиную.
— Дорогая, бог услышал наши молитвы, я нашёл место, где из этого
урода выбьют всю его дурь.
— О чём ты, Вернон, дорогой? – удивлённо спросила Петуния.
— Вот, Пети, смотри, – и Вернон развернул перед женой газету,
где говорилось о наборе в кадетский военный корпус.
— Ой, Вернон, это же огромные деньги, – изумилась Петуния.
— Нет, смотри ниже… – последовав совету мужа Петуния дочитала до
указанного им места и её глаза засияли.
— Это решение всех наших проблем, дорогой.
— Вот именно, только не говори ему, пусть будет сюрприз, –
злорадно улыбаясь ответил Вернон и, допив кофе и поцеловав жену,
покинул дом. Ему предстоял неблизкий путь. Вернулся Вернон Дурсль
лишь на следующий день вечером, уставший, но до неприличия
довольный собой.
— Они приняли этого, – сообщил он с порога.
Так жизнь маленького Гарри Поттера сделала крутой поворот. И
тридцать первого августа одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого
Дурсли удивили его не на шутку. И как не удивиться, когда тётя с
улыбкой выпустила его из чулана, на завтрак ему досталась порция,
ничуть не уступающая Дадли, и на него не наорали. А затем Тётя
велела переодеться и вручила пакет, в котором оказались новая белая
рубашка и штаны, и даже бельё и всё точно по его, Гарри,
размеру.
